И Колумб показывает Белинде ладони. На каждой ладони — рваная дыра. Из обеих ран течет кровь.
— Койота убила Персефона? — спрашивает Белинда. — Так?
Корни поднимаются с поля, чтобы привязать её руки к телу тяжелыми плетьми.
Колумб смотрит в сторону. Снова замечает:
— Кто?то умрет, — и больше он ничего не говорит.
— Где мне найти Персефону? — требовательней спрашивает Белинда.
— Ты сможешь найти зернышко на гектаре поля?
— Ты подстроил смерть Койота, Колумб, а потом пытался повесить вину на меня.
— Ты должна понять характер ситуации, — оборачивается Колумб к Белинде. — Ты должна выбрать, Белинда — между старым миром и новым, между унынием и счастьем. Что ты выбираешь?
— Я любила Койота. — Белинде удается высвободить из хватки корней одну руку.
— Белинда, я прошу тебя вернуться на карту. Она — твой дом. Вне карты ты несчастна, ведь так? Ведь реальная жизнь оказалась довольно жестокой?
Свободной рукой Белинда роется в глубине сумки,
— Я отдала «Икс?кэбу» девять лет жизни, Колумб. Ты предал меня.
— Белинда, ты мне нужна.
Белинда вынимает из сумки кольт и стреляет 6ез промедления, еще и еще, пока барабан не опустошается. Пять блестящих пуль вылетают из ствола и несутся к Колумбу.
— Белинда…
Моя голова без тела. Летит… Черно?зеленый мир вращается, пока моя голова кувыркаясь, падает в сад. Дыра в небе затянулась. Томми Голубь исчез окончательно. Даже во время падения я вижу, как дыра в земле гостеприимно расширяется, как рана встречает пулю. Еще одна дверь. Моя голова хлопнулась в окружение цветов. Шипы прокололи кожу.
Моя голова пролетела сквозь стену Вирта в темноту…
Сквозь огромный клубок корней, как сквозь сжатую подземную карту родного города.
В невыносимо зловонную грязь, и оттуда — на яр кий желтый свет. Солнце. Равнины любви. Запах рая. Я запуталась в цветах и травах, мое тело, казалось, состояло из чистого воздуха и дыхания Тени. Вдалеке в траве стояли двое. Я потянулась к ним и обнаружила Короля кэбов Колумба и собственную дочь, неуправляемую Белинду.
Любовно приблизилась.
Покров корней, облако пыльцы. Мокрый язык орхидеи. Там была моя дочь, вся опутанная вьюном, который был и дорогами города. Один из стеблей туго обвился вокруг ее шеи. Пять пуль сонно?медленно Летели от нее к юноше с золотыми волосами, имя его Тени было Колумб. Моя летающая голова двигалась в том же похоронном темпе.
«Мама…»
Слова, идущие от Тени к Тени.
«Помоги, пожалуйста. Он делает мне больно».
Пять пуль вяло поблескивали в полете. — Кто тут у нас? — спросил Король кэбов. — Еще один посетитель. Да, Колумб популярен.
Он поймал одну медлительную пулю левой рукой, другую правой и выкинул обе. Пули ушли в небо этого нового зеленого мира, прокладывая путь в другую историю. Третья пуля прошла в нескольких сантиметрах от тела правителя кэбов и точно так же растворилась в воздухе. Четвертая ударила Колумба в незащищенную зону на груди, оставив в коже небольшое отверстие, из которого выплеснулась ярко?оранжевая кровь.
Четвертая ударила Колумба в незащищенную зону на груди, оставив в коже небольшое отверстие, из которого выплеснулась ярко?оранжевая кровь. Он засмеялся и потом слегка поморщился, как от слабого, но все?таки неприятного ощущения. Парящие пылинки, кажется, чуть?чуть колыхнулись, когда пуля нашла цель, словно были тесно связаны с ним.
-Ты об этом пожалеешь, Белинда, — медленно сказал он, и в его глазах отразилось намерение убить мою дочь. Пятая, последняя пуля все еще летела к нему миллиметр за миллиметром. Он собрал все силы и повернул пулю в призрачном воздухе, направив ее точно мне в голову. Пуля двигалась, как сонная черепаха.
— Колумб, не трогай ее! — Это крикнула Белинда. Из ниоткуда пробился дрожащий голос Томми Голубя: «Сивилла, где ты? Мой вирт весь изранен».
«Я с Колумбом, Голубь, — ответила я. — Центр карты. Райский город. Забери меня».
«Это непросто».
«Ну попробуй хотя бы».
Пуля была в десяти сантиметрах от моего лица. Белинда умоляла Колумба не убивать меня.
— Она тут ни при чем, Колумб. Все это только между нами. Одновременно она послала мне через Тень: «Извини, мама. Прости, что так получается».
Дорогая моя…
Пуля была в пяти сантиметрах от меня, а я не могла пошевелиться. И тогда я услышала голос Гамбо Йо?Йо, шедший через корни Тени к Белинде.
БЕЛИНДА, НАКОНЕЦ?ТО ТЫ ВЫШЛА НА СВЯЗЬ. СЕЙЧАС Я ВЫТАЩУ ТЕБЯ ОТТУДА. ГОТОВЬСЯ.
И в ту же секунду Томми Голубь приласкал меня пальцами?крыльями…
(Поцелуй пули на коже.) …вытаскивая мою голову обратно в реальность.
(Поцелуй продолжается.) Белинда, ты жестко приземляешься во Дворце Гамбо. Блаш кричит на тебя, размахивая пером.
— Ты его испортила! — визжит она. — Испортила мой Черный Меркурий! Посмотри, что ты наделала! Ты его скремила!
Блаш почти плачет от злости. А черное перо теперь совсем кремовое и совсем мертвое. Кремовый — цвет использованных перьев, которые уже не могут перенести тебя в сон. Белинда хочет сказать ей, что это Колумб скремил черное перо. Таким образом он закрыл им дверь. Но как это сказать?
В твоей руке — цветок, Белинда. Смертоносная орхидея. Ты взяла ее с собой из Черного Меркурия. У нее шесть лепестков. Пять из них серебряные, как пули, шестой рябит куском карты Манчестера. Ты раздвигаешь лепестки, чтобы открыть рыльце и тычинку — щелку и член. Тычинки набухли пыльцой, М даже пока ты смотришь в глубь завитков, они сваливаются с пыльников. Пыльца дрейфует в воздухе исследует твои ноздри, не находит там для себя места и отправляется прямо к Блаш. И к Гамбо. И к Ваните?Ваните. Ко всем в комнате. Они устраивают драку за респираторы с криками и воплями.