В последний момент, сбивая прицел, вмешались правила. Рука Крекера с пистолетом на мгновение стала крылом, а потом, когда он погрузился в воду, распалась, разбрызгивая кровь. Голова моей дочери исчезла под водой. Стакан покачался на поверхности, черпнул воды и медленно отправился за ней. Я прыгнула в бассейн, чтобы прижать тело Белинды к себе, вытащить наверх, ее тело, покрытое картой…
— Белинда…
В ответ — тишина. Ее глаза светятся наслаждением, она сейчас далеко отсюда. Крекер у бортика жалко повизгивает, гонит ногами волну, а рука окрашивает воду красным.
Я резко поворачиваюсь к нему.
— Заткнись на хуй! — кричу я. — Ты арестован, Крекер!
Крекер панически закатывает глаза, его Тень скачет от огня.
Он не может прекратить дергаться, пускать по воде красные волны. Он еле двигает обмякшими губами…
— Это был «бумер», — выдыхает он. — «Бумер». Она приняла «бумер». Слишком много «бумера». Я пытался…
— Это правда?
Я повернулась к Белинде, протянула руку к тонущему стакану.
— Я пытался остановить ее, — сказал Крекер, — Вот и все. Извини, Джонс. Мне очень жаль. Меня заставил Колумб. Он шантажировал меня… мои преступления… куча преступлений… что мне было делать?
Все течет спокойно и медленно, как плохие воспоминания о только что случившемся. Борьба за жизнь. Поражение.
Поражение…
Я держу в руках дочь, прижимаю ее к себе, хочу вдохнуть жизнь в ее спокойную плоть. Ее глаза на секунду вспыхивают, а потом закрываются. И ее Тень уплывает прочь, в окрашенную кровью воду. Я легко подняла ее, совсем как в детстве, когда она падала в садике около дома. Крекер вырывается на поверхность, баюкает разбитую руку здоровой, кричит мне:
— А как же я?! Как же я?!
Я вынесла Белинду из подвала, прочь от грустного шума, прочь со склада. Ее тело… дыхание призрака. Жизнь моей дочери вытекает медленными волнами.
Длинные ноги Койота несут его вприпрыжку по Принцесс?роуд к центру Манчестера. Он больше не страдает от аллергии. Пока он бежит, карта постоянно меняется, но это не пугает его цветочную душу. Он сам чувствует себя дорогой, частью этого нового мира. Койот стал цветком; дорога раскрывается перед ним распустившимся бутоном. Это путешествие, о котором он всегда мечтал. Но для полного счастья не хватает еще чего?то — машины. Запах цветения из Плат Филдз?парка заставляет задние стебли Койота вцепиться в тротуар. Перед ним прорастают цветы. Койот идет сквозь их ароматы, добавляя их ртам собственное сладкое послание. Только тогда он осознает. «Можно совсем по?другому: я могу свободно перемещаться. Цветок во мне еще растет, еще учится. Это несложно. Никто не должен меня видеть. Я могу просто… знать… просто расти…»
И тогда Койот просто разворачивает себя в новую цветочную карту Манчестера, перемещая свои узоры от стебля к стеблю. Он погружается в растительную жизнь, снова и снова наблюдая, как сменяются сезоны в растениях, встреченных на пути. Это крутейший маршрут в его жизни. Койот — Цветочный пес вызывает себя из лепестков, и листьев, и шипов, изменяя всякую зелень в черно?белое растение. Зерно сэра Малыша Джона все еще растет в недрах его тела, купается в соке; он чувствует его там. И весь длинный и растущий путь человек, спрятанный в корнях, пытается направить Койота в другую сторону. Койот не обращает на него внимания, по крайней мере пытается: на самом деле все, что он может сделать, — загнать человека в самый дальний стебель.
Город открывается узорам Койота.
Как же он изменился! Койот помнит город как темное место влажных желаний — теперь мир стал растительным и тугим. По зеленым венам Манчестера Койот может путешествовать куда угодно. Цветы волнами ниспадают с каждого здания, побеги увивают фонарные столбы. Розовый дождь цветов падает на площадь Альберта, ярко подсвеченный лазерами с крыши ратуши. Город опустел, как в карантине. На улицах остались полицейские машины, но они двигаются, как заблудшие души, прорывают утро воплями, вышивают шумовой узор своими сиренами. Видит он и несколько икс?кэбов: только эти машины делают какие?то успехи. Койот выцветает свою форму из кустика, растущего на краю сквера. Затем он проталкивает себя по лишайнику, захватившему тротуар, по мху, поросшему на стенах, через пыльцу, несомую ветром по воздуху Манчестера. Всеми этими путями он движется во двор отделения полиции на Боттл?стрит, где, как древние чудовища, за проволочной решеткой стоят конфискованные машины.
Здесь Койот находит свою первую любовь.
Здесь Койот находит свою первую любовь. Свой Ян.
Черное такси.
Возвращается всё: и откуда он появился, и куда ему двигаться дальше.
В окне отделения Койот видит свет, за столом сидит одинокий коп. Он протягивает свою сущность через соки ивы, которая нависает над закрытыми воротами, в загон для машин, капает на бетон, превращает стебли в сильные, быстрые ноги, которые несут его к отделению. Теперь он знает, что усилием воли может менять свою внешность, может лепить маску из цветов. Он знает, что должен выглядеть, как коп. Койот выдвигает глаз на зеленом стебле, чтобы заглянуть в окно. С этой позиции он несколько секунд наблюдает за копом и осознает, кем ему надо стать. Он стучит в стекло побегом своего тела. Коп поднимает глаза от книги. В ноздрях у него затычки, рядом на столе респиратор. За две секунды лицо Койота перерастает в новую форму. Потом он пускает одну из ветвей, чтобы постучать ею в дверь отделения, имитируя звук неотложного вызова. Коп со вздохом откладывает книгу, встает из?за стола, идет к двери, открывает.