— Племянник.
— Рада вас видеть, барон! Какими судьбами?
Впервые Конрад имел счастье лицезреть вигиллу при исполнении в одном шелковом халатике и босиком. Халатик Генриэтта без особого успеха пыталась запахнуть, но делала это не слишком убедительно, с заметной кокетливостью. Прикрыться личиной она и не подумала.
Барон отметил сходство поведения Генриэтты Куколь и рыжей хомулюпусицы Агнешки, после чего слегка покраснел.
— Разрешите представить вам, гроссмейстер: барон фон Шмуц, обер-квизитор первого ранга. Мы с его светлостью знакомы по службе. Барон, перед вами — Эфраим Клофелинг, глава Совета Высших некромантов Чуриха.
Барон церемонно поклонился. И вот этот вымокший до нитки улыбчивый старикан, разодетый, как евнух в ла-лангском серале, — величайший из ныне живущих некромантов?!
— Рад, душевно рад знакомству, — возликовал гроссмейстер, словно всю жизнь мечтал прижать к груди сотрудника Бдительного Приказа. — Господин барон, вы не в курсе: по какому поводу стряслось побоище?
— Позвольте сперва выразить вам свою благодарность, мессир…
«Ваше чернокнижие!» — зловещим шепотом подсказала Анри, лучше осведомленная в титуловании волшебников.
— Когда б не своевременное вмешательство вашего чернокнижия… — обер-квизитор уже сообразил, кто был тот огромный ворон, который так лихо спикировал на поле боя, ввергнув сражающихся в ступор.
— Полноте! — заскромничал Эфраим Клофелинг. — Здесь все свои.
— Здесь все свои. Не меня благодарите, а госпожу Куколь. Она первая заметила неладное…
«Госпожа Куколь» с самым серьезным выражением лица сделала официальный реверанс, отчего ее халатик… Конрад торопливо уставился на гроссмейстера.
— Причина баталии, ваше чернокнижие, связана с проводимым мной расследованием, и я не очень-то уполномочен…
— Конечно, друг мой! Тайна следствия превыше всего!
— Но, принимая во внимание неоценимую помощь вашего чернокнижия…
Рассказ занял не более трех минут. Барон был лаконичен: правда, одна правда и ничего, кроме правды. Письма от «доброжелателя». Прозрачный намек на связь квесторов с Чурихом. Побоище в «Приюте героев». Сбор обеспокоенных родственников. Следствие и предположение об инсценировке. Выезд наперехват; столкновение на перекрестке.
— Н-да, заигрались добры молодцы, — задумчиво потеребил старик мокрую бороду. — Мало им места в Майорате?
На слова о письмах и возможной причастности Чуриха к описанным событиям гроссмейстер демонстративно не обратил внимания. Конрад тоже решил не заострять вопрос: не время и не место. Это забота Тихого Трибунала, пусть Генриэтта и разбирается, если сочтет нужным.
— Наше ведомство этого так не оставит, — заверил некроманта барон. — С Ордена Зари строго взыщут.
Гроссмейстер с пониманием закивал:
— Не сомневаюсь, друг мой! Но, с вашего позволения, я вас оставлю. Раненые требуют опеки. Я уже вызвал команду доставки.
Выслушав новость, барон чуть не вцепился старцу в лацканы халата. Раненых — в Чурих?! Старики не оставят молодежь на попечение некротов, и он, Конрад, — первый. А с другой стороны, куда еще? В Майорат, что ли?! Среди чурихцев, возможно, найдутся медикусы… Честно говоря, Конрад плохо представлял себе обыденную жизнь «гроболазов»: мерещились всякие могильные ужасы, да скрежетали желтыми зубами синюшные упыри. Но выбора не было: в Чурих так в Чурих. В гнездо некротов нас судьба еще не забрасывала, но все когда-то случается в первый раз.
Барон огляделся.
Взгляд выхватывал из окружающего отдельные картины, разрозненные, не желающие складываться в единое полотно. Будто не младшего фон Шмуца контузило, а старшего.
…Черный иероглиф над белым, распластанным на земле: забыв про агорафобию, Икер Тирулега склонился над двоюродным внуком. Не спасла Санчеса Панчоху хваленая воровская ловкость, подвела веселая удача…
…Мария Форзац на коленях застыла над неподвижным сыном. Серый балахон Кристофера сливается с землей; кажется, что бескровное лицо всплывает прямо из жидкой грязи. Рядом жалобно скулит Лю, норовя лизнуть беднягу в нос, в губы…
…Старуха Вертенна деловито и умело перевязывает внучку Лайзу. Рана в боку молодой женщины кровоточит, повязка быстро набухает красным. Проходя мимо, гроссмейстер Клофелинг щелкает пальцами — словно кого-то подзывает, — и кровь перестает течь.
Двигаясь дальше, великий некромант сутулится: жест отнял больше сил, чем могло показаться вначале.
…Малефик с вигиллой колдуют над Джеймсом Ривердейлом. Возле них, на подстеленном плаще, игнорируя непогоду, спит измученный боевой трансформацией граф Ле Бреттэн. Мирно похрапывая, старый аристократ не оставляет внука даже сейчас. Составив графу компанию, на краешке плаща скучает Рене Кугут, неловко вытянув вперед отдавленную ногу. С полей краденой энитимуровской шляпы стекают капли воды, будто слезы чудовища.
Горбун нашел правильное место: граф очнулся, когда черная гвардия возжелала забрать пульпидора с собой, и мигом заснул вновь, едва рыцари Вечерней Зари убрались восвояси.
Горбун нашел правильное место: граф очнулся, когда черная гвардия возжелала забрать пульпидора с собой, и мигом заснул вновь, едва рыцари Вечерней Зари убрались восвояси.