Победи Заря Утренняя, для увеличения барышей придется громко восхищаться и славить. Победи Заря Вечерняя, и залогом успешной купли-продажи станут ужас с отвращением, выказываемые при каждом удобном случае.
Иногда торговцы специально нанимали бродячих актеров: за долю в прибылях.
И везде, от Реттии и Малабрии до далекого, почти сказочного Ла-Ланга и ледяного острова Круспен, две зари мирно уживались одна с другой, сменяя день ночью, а ночь — днем. Везде, кроме земель, специально отведенных для их войны, торжества или поражения. Впрочем, и здесь небеса озарялись по извечному сценарию, равнодушно взирая на схватку идеалов внизу.
Хотя мечта о вечном дне или вечной ночи — вечных хотя бы в границах Майората в течение промежуточных четырех лет! — не оставляла рыцарей-добровольцев.
CAPUT II
«Они бились день, они бились два — в головах трава, по степи молва…»
Пудреница вигиллы оказалась выше всяческих похвал. Приступая к осмотру комнат исчезнувших — не хотелось думать, что погибших — квесторов, барон слегка завидовал возможностям Тихого Трибунала. У него самого для сбора такой уймы сведений про Орден ушел бы по меньшей мере день работы. Целый день чихать от пыли скрипториев Приказа, браниться с архивными крысами, не желающими поднять свой тощий зад и углубиться в стеллажи! Вечный Странник, а жизнь и так скоротечна! Надо подать рапорт о необходимости внедрения достижений…
Отвлекшись на минутку, он вызвал двоих ликторов и отправил с поручениями. Первого — к «топтунам», второго — к «стоякам»: так квизиторы презрительно именовали обе ветви столичной стражи, патрульной и воротной. Пусть выяснят, не было ли замечено на улицах и на выездах из города подозрительных телег. Конрад понимал, что опоздал — за ночь из легкомысленной Реттии можно вывезти всех покойников оптом и в розницу! — но порядок есть порядок.
Внизу Генриэтта ходила по каминной зале, измеряя уровень, спектр и прочие составляющие выброса маны. Отчего по «Приюту героев» гуляли сквозняки и в нос шибало грозой.
— Ваша светлость! Если какие ценности, так вы сверху оставьте!.
— Ваша светлость! Если какие ценности, так вы сверху оставьте!.. чтоб сразу видно…
— Имущество гостей, не произведших окончательный и полный расчет с хозяином, частично принадлежит владельцу отеля… Кодекс Споров, раздел «О неуплате», статья третья-прим…
— Сударь Трепчик! Заберите вашего стряпчего, пока я не выбросил его в окно!
— Покушение на адвоката, нотариуса и стряпчего при исполнении…
— Второй этаж, ваша светлость… невысоко там…
— Убирайтесь! Оба!
Осмотр барон начал с комнаты племянника. Изучая одежду, висящую в громоздком комоде, перебирая личные вещи, наскоро листая забытые на кровати «Стратагемы», «Нечто из ничего» и «Рецепт случайной победы», он никак не мог сосредоточиться на следствии. Записанный в «Книге родов», как прямой фон Шмуц, с префиксом «достопочтенный» и титулом «ваша светлость», Конрад не был особенно близок с молодым родственником, числившимся по линии Шмуц-Миэлей, с более низким префиксом «благородный». Они и встречались-то раза два в год, в родовом замке на семейных торжествах, которых барону, пленнику долга, не удавалось избежать… Ах нет, еще в Литтерне, на водах, где юный стратег-студиозус применял знания на практике, мороча головы дюжине пылких сударушек! Несмотря на шалости, присущие юности, несмотря на случайность их встреч, мальчик вызывал у строгого обер-квизитора необъяснимую симпатию, даря в ответ искреннюю привязанность к блестящему столичному дяде.
Это, должно быть, потому, что Хальдриг Разбойник, папаша Германа и младший брат Конрада, пробуждал у обоих одинаковые чувства. Иногда барон жалел, что в отрочестве, переехав в столицу, с согласия отца подписал отказ от земельных претензий в пользу Хальдрига. И часто спорил со своим духовником, утверждавшим, что братоубийство — тяжкий грех.
Вне сомнений, отцовский нрав и толкнул юношу на скользкий путь рыцаря Зари. Если ты рано потерял мать, тихую и запуганную женщину, если тебя всю жизнь упрекают в слюнтяйстве, а рядом буянит косматый и бородатый варвар, единственный смысл жизни которого — распутство, обжорство, пьянство и разбой на дорогах, к вящей радости соседей, таких же любителей проломить кому-нибудь голову!.. Волей-неволей сам погрязнешь в зловонном болоте провинции, либо насквозь проникнешься случайной идеей, возвышенной и бестолковой. Когда б не вмешательство обер-квизитора, приехавшего в Шмуц для бдения в отцовской гробнице — эту скорбную обязанность братец Хальдриг превращал в мучение! — молодой Герман ни за что не получил бы разрешения уехать в Бравалль.
— Университет? — спросил, а скорее рыгнул Хальдриг, маясь с похмелья. — В нашем роду хватит одного умника! Хотя даже одного многовато, как по мне… Эй, Конни, давай-ка развлечемся на дубинках?
Конрад сперва отказался, а потом вдруг передумал. Братья развлеклись на дубинках, и обер-квизитор не оставлял этого занятия до тех пор, пока Хальдриг не подписал письменного дозволения на отъезд сына. Впрочем, пришлось еще потрудиться сверхурочно, зато Герману была выделена стипендия с доходов баронства.