Внезапно Генриэтта Куколь оказалась совсем рядом. Барон ощутил аромат ее духов — слабый, еле заметный, с пряными тонами вербены. Распахнулись большие, небесно-голубые глаза.
Распахнулись большие, небесно-голубые глаза. Дрогнул тонко очерченный рот.
— С вами, барон. Только с вами. Наедине. Остальные сотрудники Приказа, поверьте, будут вам завидовать…
Конрад не отстранился.
— Браво, сударыня. Хорошо работаете. Мастерски. Буду ждать извещения. Знаете, я слышал, что люди вашего ведомства всегда работают по трое. Вас прислали одну из каких-то особых соображений?
— Ах, ваша светлость! Это в арест-командах мы работаем троицами. Или числом, кратным трем, если арест предстоит сложный. Уж поверьте на слово — едва дело дойдет до задержания, я не останусь в одиночестве…
Когда хохочущая вигилла уходила, барон с минуту провожал ее взглядом. Хитра, бестия! Только со вкусом беда: вербена ей совсем не идет. В определенном возрасте следует переходить к элегантным тонам шалфея, клементина и лаванды, на фоне, скажем, зеленого лимона.
При следующей встрече надо будет посоветовать.
Если, конечно, Генриэтта заслужит.
Ликторам барон приказал вразумить задержанного крысюка путем умеренного рукоприкладства и гнать взашей. Не к лицу фон Шмуцам ловить всякую шваль!
Пусть их «топтуны» ловят, если понадобится.
Или стряпчие.
— С завтрашнего дня! — кричал вслед расхрабрившийся хозяин. Призрак убытков, бродя по гостинице и около, сводил Трепчика-младшего с ума, вынуждая утратить последние крохи осторожности. — Завтра же начну пускать в отель постояльцев! С двойной оплатой! За возможность безнаказанно пожить на месте преступления!
— Совершенно верно, сударь! — вторил ему наглый стряпчий Тэрц, размахивая описью, будто воин — мечом. — Привилегии Гильдии Отельеров незыблемы! Статья «О частном постое», параграфы с пятого по тридцать шестой…
— И оцепление извольте снять! К вечеру! Я свои права знаю! Нечего мне гостей ликторами отпугивать!
— Истинная правда, сударь! Вы свои права знаете! А каких не знаете, так я разъясню…
— Квест закончился! Квесторы съехали! Я свободен от обязательств перед Орденом!
— На четыре следующих года! Сударь Трепчик, я лично отпишу в орденскую канцелярию…
«Надо же! — удивился Конрад, садясь в седло. — У черно-белых идеалистов еще и канцелярия есть… А говорили: борьба чистых начал, тайный фундамент цивилизации! Я вот всегда полагал, что именно канцелярии и есть тайный фундамент цивилизации…»
***
Можно ли сказать, что Конрад всеми фибрами души ненавидел писать рапорты, отчеты и прочую бумажную дребедень? Нет, судари мои, этого сказать никак нельзя, не покривив душой. Известный аккуратист и человек отменной дисциплины, барон искренне любил устойчивость миропорядка и кругооборот документов, заведенных в Бдительном Приказе. С возрастом начинаешь ценить традиции, в какой бы форме они ни проявлялись. Однако сейчас большинство явлений окружающего мира вызывали у обер-квизитора лишь глухое раздражение. В частности, необходимость писать рапорт прокуратору Цимбалу. И добро б только рапорт! Устав подразумевал приложение с детальным описанием места преступления, перечень улик, приобщенных к делу, частные соображения касательно мер по отысканию и задержанию виновных.
Увы! — и еще раз увы…
Скрипя сердцем, свежеочиненным пером и рассохшимся креслом (давно пора потребовать замену!), барон принялся за дело. Однако, против ожидания, процесс бумагомарания оказал на ум и нервы вполне благотворное воздействие.
Хвала мудрым порядкам Приказа! Ставя последнюю точку и размышляя, что скорее здесь уместно многоточие, жирное и задумчивое, Конрад вернул рассудку былую ясность. Слишком много для одного утра: знакомство с экстравагантной вигиллой, уникальным стряпчим и блудливым отельером. О судьбе племянника Германа и вовсе думать не хотелось…
Краем глаза он отметил некое движение в окне, открытом настежь по причине неслыханной для этого сезона жары. В следующий миг прямо на стол с легким шорохом опустился бумажный «аистенок», каких любят делать дети, загадывая желание.
Птичка сварливо каркнула и развернулась в записку.
«Его светлости, Конраду фон Шмуцу, лично в руки.
Достопочтенный коллега!
Сим извещаю Вас, что расшифровка записей шара-обсервера, найденного на месте происшествия, прошла в достаточной мере успешно. Приглашаю Вас в палаты Тихого Трибунала для совместного просмотра, с трех до четырех часов пополудни. Данная записка является официальным пропуском.
Искренне Ваша, вигилла Генриэтта Куколь, м. в. к.
P. S. Я знаю, что вам больше нравятся клементин и лаванда, но предпочитаю вербену. Готова поспорить в приватной обстановке».
И радужная печать со знакомыми перекрещенными «Т».
Часы на башне Большого Консенсуса пробили три раза. До палат Тихого Трибунала пешком — четверть часа, и то если не слишком спешить. В результате барон набросал еще две депеши и, оставив рапорт секретарю прокуратора, вручил их курьеру. В первой он подавал запрос в архивы Приказа на пропавших без вести квесторов. Любые сведения, какие сыщутся. Конрад мало надеялся что-то узнать о совершеннолетней гуртовщице или эксперте по запорам, но родовитость виконта Треццо или лицензия вольной метательницы давали шансы. Сейчас любая крупица знания на счету. Вторую же депешу барон велел отнести в свой дом. В кратком послании он поручал камердинеру Любеку собрать средний походный набор личных вещей господина и доставить в гостиницу «Приют героев».