— В пятой лаборатории? Нас там самих заморят… червячков…
— Вы, сударь малефик, двужильный! А я есть хочу! Я не завтракал…
— О! «Едальня»! М-м… клянусь Добряком Сусуном, так и написано: едальня…
— Коллеги! Сюда! Я вам столик занял!
— Фрося! В смысле, гроссмейстер Эфраим! Как мы рады вас видеть…
— Да идите же… малый неживой товарищ, сообразите нам на четверых…
— Есть, набольший живой товарищ Эфраим!
— Нет, есть будем мы, а вы несите, пожалуйста… И кисель, кисель не забудьте!..
— Костяника? Цидония? Слабительный?
— Овсяный… Люблю кисель!
***
— Как спалось, зубарь?
Вздрогнув, Конрад лишь мигом позже сообразил, что голос Малого доносится из-за стены. Шельма-клиенталь сэкономил на перегородках между комнатами: стены лишь на вид производили впечатление толстых и прочных. Да и Кош, будем честными, тихо разговаривать попросту не умел.
Ответа пульпидора барон не расслышал.
— …Уж будь уверен, не сунутся! Это я тебе говорю! Да мы со светлостью их вдвоем…
Барон принялся одеваться, невольно навострив уши.
Подслушивать, конечно, скверно, но не затыкать же уши восковыми пробками, в самом деле? Интересно, а соседи слышали их разговор с ловцом снов? Пожалуй, могли списать на помешательство.
— …Ага, всей компанией идем. К Черно-Белым. Ну, к Черным! От которых ты вчера драпал…
«Вот же болтун!» — разозлился Конрад, придирчиво рассматривая собственные ногти. Верхний крючок камзола никак не лез в петельку, а ногти барон жалел. «Сейчас первому встречному все и выложит».
— …Аспида воевать, вот зачем! Должок за ним… В низком голосе Коша звучала мрачная угроза.
— …Ха! С нами связаться — готовь сразу гроб! Собаку видел? Ее даже я боюсь! А старуха?! Бабушка Нижней Мамы!.. Ну и мы со светлостью… Светлость? Ха! Рубака, сорвиголова! Он в этом… как его… в Надзоре служит.
— …Аспида воевать, вот зачем! Должок за ним… В низком голосе Коша звучала мрачная угроза.
— …Ха! С нами связаться — готовь сразу гроб! Собаку видел? Ее даже я боюсь! А старуха?! Бабушка Нижней Мамы!.. Ну и мы со светлостью… Светлость? Ха! Рубака, сорвиголова! Он в этом… как его… в Надзоре служит. Самый главный! В отпуске сейчас…
— В Надзоре?! — неожиданно пробился сквозь стену визг Рене, тонкий и пронзительный. — В Надзоре Семерых?!
«И что он так разволновался?» — с удивлением подумал обер-квизитор, оправляя манжеты.
— Если тебя, зубаря, в расчет брать, — хохотнул Кош, — аккурат Семеро и получится!
За стеной наступила тишина. Барон подошел к тусклому зеркалу, оценивая внешний вид, и остался доволен. Для столицы — терпимо, а для похода — более чем пристойно. Особенно радовал тот факт, что зуб совершенно не болел, а опухоль спала, как и не было. Не зря пульпидора спасали: за доброе дело воздалось сторицей.
— Медальон!
— А?
— Мой медальон! Пропал…
В вопле Рене сквозило отчаяние приговоренного к казни.
Конрад нащупал на груди подобранный вчера трофей. Так вот кто хозяин, оказывается. Надо порадовать горбуна: нашлась его пропажа. Соберемся за завтраком…
— Не боись, найдем. Железяку нашли, и медаль отыщем, — басил за стеной Кош, успокаивая. — Собаку по следу пустим…
Появившись в дверях трапезной залы, горбун выглядел так, будто на него обрушился Овал Небес, вылилась вся мировая скорбь из горшка Трехногой Плакальщицы, а Ползучая Благодать лично сообщила, что намерена во веки веков обходить Рене стороной.
Конрад поспешил навстречу:
— Я хотел спросить вас, сударь Кугут… Не ваша ли это вещица? Я вчера во дворе подобрал.
Барон извлек медальон, предусмотрительно спрятанный в карман камзола, и глазам не поверил: безделушка сменила цвет на лаково-черный! Обер-квизитор ясно помнил, что еще недавно медальон был девственно-белым. «Магическая штучка, — с опозданием дошло до него. — Для колдовских амулетов перемена цвета, небось, дело обычное. Или так: у кого зуб болит, тому медальон белый, у кого не болит — черный…»
Однако поведение Рене поразило барона куда больше цветовых колебаний медальона. До сих пор из всех, кого знал Конрад, столь быстрая смена настроений была свойственна лишь рыжему хомолюпусу.
— Вы даже не представляете, как я вам признателен! Вы меня просто спасли! Я думал: все пропало… Как? Почему? Вы его мне возвращаете?!
Вселенское горе, бурная радость, и сразу — недоуменная растерянность.
— Разумеется. Он же ваш?
— Мой. Но…
Пульпидор испытующе смотрел на обер-квизитора. Словно тщился уразуметь: по какой загадочной причине барон возвращает амулет законному владельцу? Неужели юноша привык иметь дело исключительно с бесчестными негодяями? Жаль, если так…
— Разумеется, возвращаю. Не в моих, знаете ли, правилах присваивать чужое имущество. Вас это удивляет, сударь?
— Я думал… Впрочем, вам, конечно, виднее. Еще раз большое спасибо.
Конраду осталось лишь пожать плечами. На редкость неуравновешенный молодой человек. Издержки профессии?
Когда завтрак подходил к концу, горбун, угрюмо молчавший во время трапезы, внезапно заявил:
— Дамы и господа, позвольте мне отправиться с вами.
— На кой ляд? — со свойственной ей тактичностью откликнулась Аглая Вертенна. В руках старуха вертела чашу и столовый нож, размышляя, в какой последовательности запустить их в голову новоявленного попутчика.