— А… Да-да… — с некоей печалью в голосе возвратился к грубой действительности лекарь, — мы, конечно, можем. Идемте же, ваше… сэр Сериога. Я просто слегка позабылся в вашем присутствии, что не простительно, я понимаю. Но… Это ведь такая радость, такое счастье — прикоснуться к бесценнейшему предмету! Дихломорфами зовутся чудища, обитающие в загадочных горах Исхода, что на закате страны. То есть, конечно, одни из чудищ, поскольку, как утверждал ученый лекарь Сибелиус в своем труде «О дивном для интересующихся», обретаются в этих горах преинтереснейшие твари в огромном количестве, самых что ни на есть разных видов и форм. Но дихломорфы…
Лекарь, не переставая болтать, суетливо шагнул вперед, к створу костяной трубы. Серега со товарищи тут же заспешили следом. По пути он заметил кое-что, заставившее его изумленно приглядеться — показалось или нет? Белеющий впереди свод как будто слегка прогнулся навстречу идущим, а натек, свисающий с него длинной белой соплей, плавно дернулся по воздуху вперед — труба вроде как двинулась… и принюхалась, как пес.
— Так вот, дихломорфы, — без устали болтал лекарь, явно решив просветить по дороге к городу его непросвещенное сиятельство, — твари в виде огромных змей. Но сильно отличающиеся от них. Во-первых, разумом — они разумны. Ну… не как человек, нет, это иная, нечеловеческая мудрость. А во-вторых, телеса их имеют странные свойства… множество странных свойств, всех и не перечислишь. Но — и это в данном случае для нас главное — их останки и после жизни существа сохраняют в себе некое подобие жизни! И это, сэр, и плохо, и хорошо. Хорошо то, что останки эти могут быть использованы с великой пользой для человека! Вот скелеты, к примеру — будучи встроены в коридоры и проходы, они становятся верными стражами, и всякий, кто со злыми намерениями и со злым умыслом пройдет по сему проходу, э-э… просто-напросто войдет, но не выйдет. Конечно, использование такого предмета для подземного выхода из города есть роскошь, но барраядли могли себе позволить и не такое…
— А что же в них, таких хороших… было плохо? — поинтересовался Серега, убыстряя шаг. Было у него сильное ощущение чужого взгляда, взгляда кого-то огромного. Глядящего на него сверху. Правда, не злого взгляда, скорее усталого… но все равно ощущать себя мушкой под микроскопом было не слишком приятно.
— М-м… А плохо то, что увезти останки просто так нельзя. Если делали это силой, то есть не найдя с ними, с останками, некоего понимания, то гибли сами хозяева. А как это понимание достигалось, об этом можно только гадать…
— Что там гадать, — бросил Серега, глянув по ходу движения на тылы своего отряда и обнаружив там полный порядок, — чего-то этим самым останкам нужно было от живых. Главное — угадать это самое чего-то и вовремя предложить верную сделку.
— Возможно, все возможно…
Из-за их спин слышался отдаленный гул. Такой бывает, когда множество отдельных выкриков сливается в один звук. Рыцари Священной вошли в арку — иного объяснения этому шуму Серега не видел.
Главное — угадать это самое чего-то и вовремя предложить верную сделку.
— Возможно, все возможно…
Из-за их спин слышался отдаленный гул. Такой бывает, когда множество отдельных выкриков сливается в один звук. Рыцари Священной вошли в арку — иного объяснения этому шуму Серега не видел.
— Ну вот и наша долгожданная Комиссия прибыла. А вы говорили, не полезут.
— Сэр Сериога, вообще-то не должны. Раньше ведь этого не делали. Но… думаю, не ошибусь, если скажу, что нынче интерес Священной к вашей персоне многократно возрос… И не удивлюсь, если кто-то из пречленов в запале все же примет совершенно безумное решение и пошлет-таки за вами людей в этот ход.
— Но вы же говорили… — начал было Серега и осекся.
Потому что вспомнил, что именно ему говорили: «и всякий, кто со злыми намереньями и со злым умыслом пройдет по сему проходу, просто-напросто войдет, но не выйдет». И все. Безо всякого конкретного указания, где именно, в какой точке между входом и выходом произойдет столь желанное исчезновение. Вышел отряд из точки А в точку Б… Вопрос: как угадать, на каком километре террористы подложили бомбу? Ответ: вот подорвешься, тогда и узнаешь…
— Бегом, — после секундной паузы, ушедшей на самые черные пораженческие раздумья, распорядился он. И ухватил текулли рукой за талию — интимно так ухватил. А затем и рванул в обнимку с ним по костяному коридору.
Остальные понеслись следом, шумно дыша в затылок. Гул чужих голосов за их спинами уже начинал потихоньку набирать силу, накатывался сзади все нарастающей и нарастающей волной. Бедолага текулли, с первой же секунды бега начавший спотыкаться на каждом шагу, теперь попросту висел на Серегиной руке. И сам он, увы, тоже начал уставать и задыхаться…
— Стойте! Стоять! — выкрикнул из последних сил, когда одышка уже перешла в хрипящее удушье и ему следовало, он просто обязан был принять единственно верное в этой ситуации решение. — Возьмите текулли. Подхватите его кто-нибудь! И живо всем вперед, я приказываю! Живей! Потом я вас догоню!
Бегущая толпа его нынешних соратников, до сих пор державшаяся исключительно сзади — из почтения, что ли? — моментально нагнала его, налетела, подхватила текулли под руки и чуть ли даже не под коленки. И волной ушелестела дальше по трубе. Он поймал за руку лекаря, рыкнул ему прямо в лицо: