Шелестнуло. Он обернулся.
Сзади, прямо за его спиной, в глухих занавесях зеленого бархата была дверца, сейчас распахнутая. И в дверном проеме, потрясенно глядя на него, стояло самое чудное создание. Зеленовласое и с небесно-голубыми глазами…
— Ты кто? — в достаточной степени враждебно спросило зеленовласое видение. И Серега враз очнулся:
— Э-э… Девушка. Дама… Эльлизра?
— Я тебе не Эльлизра, смерд, — важно бросила девица, — а принцесса эльфийской крови. Ее величество Великая Дама Эльлизра!
— А почему ж не высочество? — как-то машинально бросил он. — Величество — это ж, как я помню, только для тех, у кого и коронация была, и прочие делы… На тему короны.
— Будет, смерд! — злобно взвизгнула бедная Лиза. — Все будет! Через три дня я стану королевой как эльфов, так и всех людей! А сейчас — что ты здесь делаешь? Как смел ты в мои покои заявиться?
— Э-э… Ее… ваше величество, — поправился он, — ваш батюшка там о вас очень даже дюже беспокоится. Вот и попросил, знаете ли, заскочить проведать…
— Ах, папаша, — скривилось зеленовласое видение в брезгливой мине. И уничтожающе так сделало ручкой. — Привет старику. А теперь пшел вон, быдло! Никуда я с тобой…
— Бедная Лиза, — вздохнул Серега. И взял рогульку за ее рабочие сучки. — Короче, совсем, совсем бедная…
— Не-ет! — отчаянно завопила девица Лизка. — Оно на меня не подействует!
Конец ее тирады звучал уже в том самом регистре, которым его как-то оглоушила девица Эльфирра… попросту Фира, так? И он торопливо выкрикнул:
— К папаше ее… в Эльмир и на Эльрра!
И дико вопящая фурия исчезла. Только чуть колыхнулись изумрудные занавеси.
— Ну а теперь — очередь милорда, — сказал Серега одной из скульптур. Той, на которой его высокоблагородие протягивало неблагодарному миру виноградную гроздь… или, во всяком случае, гроздь чего-то такого, шибко напоминавшего Сереге виноград. Сказал и пошел искать лестницу. Надо думать, девица Эльлизра размещалась на верхних этажах этого бельведераво-лесочке. Девица на высокой башне — это, знаете ли, прямо-таки феодальная традиция…
Лестницу он нашел довольно быстро — она находилась прямо супротив дверей в дамские покои. И действительно, этаж, на котором разместили эльфеву Эльлизру, был последним в здании — все пролеты лестницы заканчивались прямо здесь, у его ног. Над головой был уже только потолок. Он двинулся вниз, осторожно, замедленно, стараясь ступать как можно тише. И то и дело прислушиваясь — не идет ли кто? Ему, надо отметить, повезло. Он благополучно спустился вниз, так и не встретив на широченной лестнице ни единой души — то ли и впрямь замок Жанив был настолько… малолюдным, то ли просто подниматься вверх всем прочим, кроме господ, было запрещено.
Дабы не потревожить Великую Даму Лизку. Лиза, Лиза, Лизавета, я люблю тебя за это… И за это, и за то…
Пустынный первый этаж. И распахнутые двери напротив, а в них, как в раме, разворачивается действо, столь типичное для замка Жанив. Типичное, судя по поведению действующих лиц. Кои не суетились, не носились с испуганными или хотя бы просто растерянными лицами, а вполне даже радостно лицезрели и участвовали в происходящем…
Напротив широких двустворчатых — и карета въедет — дверей располагался тот самый пятачок, на котором в прошлый раз Серега чуть было не удостоился счастья поучаствовать в сжигании человека на кресте. И потом чуть было и сам не угодил на место осужденного… В этот раз декорации повторялись в точности — опять торчал посредине пятачка крест, точно также к нему уже и привязали несчастного, подносили сбоку вязки соломы…
А рядышком гоголем прохаживался милорд Жанивский. Как всегда, в зеленом. Правда, костюмчик на этот раз был уже другой — успел сменить, сволочь… Свеженький, чистенький. Не то что он — после того луга весь потный… и передрожавший от страха. Вот, значит, как?! Его — в пасть паселям, кои, если он только правильно все помнит, обожают пожирать народишко прямо живьем и еще имеют при этом пакостную привычку не торопиться, откушивать по частям и заботливо удерживать при этом человечка как при жизни, так и при сознании. Как говорила Клотильда, седмицу — неделю по-нашему — будешь жив, а они все это время тебя по частям будут изничтожать, по кусочку тела срезать для прокормления… Его — туда, на прокорм этим тварям, а сам — сюда. Ванну для милорда, костюм для милорда и развлечение для милорда. Которое милорд, по всей видимости, лишь отложил. Из-за Сереги. Маньяк вы, милорд Жанивский, маньяк и садист…
Серега, как-то разом позабыв о своем любимом тезисе, что любую ситуацию надо сначала обдумать, просчитать, а уж потом только и… лезть в нее нахрапом, закинул руку вверх. Со свистом вытащил меч из ножен. И ринулся вперед, держа его перед собой. К кресту уже подносили факел. По двору стелился хрипящий стон приговоренного к сожжению заживо…
Вот чего он не предусмотрел, так это того, что Жанивский и не подумает драться.
Когда Серега, обозленный и решительный донельзя, вылетел во двор и в три прыжка достиг обезьянистого силуэтика милорда, тот наконец-то обернулся к нему лицом. Видимо, потрясенные рожи стражников все-таки подсказали, что у него за спиной что-то происходит. И разом оцепенел — нижняя челюсть решительного красивого лица безвольно отвисла, глаза сошлись на переносице…