— Готов, — сказал Серега и с размаху опустил зад в кресло. — Объявляю! Из этих двух детей, — он царственно протянул руку (по образу и подобию Пети на коне) и ткнул им в возящуюся на полу с собаками парочку, — меньший — мой сын. Признаю его при всех свидетелях и прочих должностных лицах моим наследником Самым что ни на есть прямым. Буде со мной что… — Он запнулся на секунду, но затем твердо продолжил: — То препоручаю его заботам друга моего — оборотня, э-э…
— Герослава Де Лабри, — подсказал оборотень. И состроил скучающую гримасу, мол, спасибо за заботу, а то мне делать больше было нечего…
— Князя оборотней Герослава Де Лабри и леди Клотильды Персивальской! Вот вроде бы и все…
— Нет, не все! — И на середину залы из угла скромненько так вышел убеленный сединами старец. Тут и приглядываться не надо было — больно уж могутные плечи торчали из-под длинной белой гривы. Вот и сам главный прапор ордена Палагойцев припожаловали. Приятно все-таки быть провидцем. Священная комиссия почти вся уничтожена, и палагойцы вновь выходят в первые ряды делателей истории. Король умер, да здравствует король… — Не наследника своего должно было первым объявить народу, а короля и императора нашего Зигфрида Нибелунга! — Старец выдержал паузу, гневно пошевелил бровями, понукающе глянул на Серегу.
— Ага, ну да… Народ! Объявляю — вот вам и король нашелся…
— Я забираю его, — зло сказал прапор. — Мы, то есть весь наш орден — детище Нибелунгов. Мы животы положим заради наследника престола! Дадим ему достойное образование… вновь возведем на трон! Плотной стеной станем между ним и его… его… — Прапор яростно зыркнул по сторонам. Но, увы, не нашел никого из покушающихся. Благоговейно приблизился к Зигфриду, опустился перед ним на колени. С дрожью в голосе предложил: — Не изволите ли ко мне на ручки, ваше величество? Я вам лошадок покажу, уже пора вашему величеству и выездке начинать учиться…
Мишка робко приблизился.
. и обоих враз не стало. Как все здесь ловко скачут по родным просторам — аж дух захватывает. И с переходами тоже обращаются прямо как с наручными часами: захотел — вперед перевел, захотел — назад…
— Ну, — сказал Серега, — сегодня прямо день откровений какой-то. Как я понимаю, заботы по возведению короля-малолетки на престол отныне с меня сняты? Как-то все разом — и барон уничтожен, и наследник есть. Священную вовсе похоронили, короля между делом тоже пристроили…
— И Предначертания усе исполнены уже, — тоном базарного барыги подсказал лесной хозяин. — И, стало быть… Не нужон ты тут боле. Пока не натворил еще каких дел — пожалте-ка домой, твое сиясьтво! С эльфами и палагойцами сие уже согласовано…
Мир начал темнеть. Заворачиваться в темную круговерть…
— Стой! — завопила с другого конца залы леди Клотильда. И понеслась к нему — разом побледневшая, невыразимо прекрасная. — Стой, я сказала! Не сметь! Сэр Сериога…
И все исчезло разом. А под носом был только грязный осенний газон — в прели и ржавчине опавших листьев. И он лежал на нем, впечатавшись всем телом в болотисто-раскисшую землю. Одежда на животе и бедрах стремительно пропитывалась льдисто-холодной водянистой грязью…
Он встал на четвереньки. И увидел рядом длинный сверток и что-то вроде рюкзачка. Открыл сначала рюкзачок.
В глаза нахально блеснуло золото. И вправленные в него крупные драгоценные камни. Отшлифованные в виде полусфер — ну да, при феодализме их только так обрабатывав. Иначе не умели. В рюкзачке лежали сплошь дамские цацки, никаких монет, никаких подтверждений достоверности всего с ним произошедшего. Цацки есть цацки, их и при царе Горохе могли носить, а вот монета на себе обязательно знаки государственности несет. Слова какие-нибудь, герб…
Серега потянулся к длинному свертку. И, еще даже не открыв, понял, что там уложено. Мечи — все три. Эльфийский, палагойский и тот, что выдал ему ныне покойный милорд Жанивский (а может, и не покойный пока что — как знать, может же и у паселей не быть аппетита…). Приоткрыл черный бархат, в который было заботливо увернуто оружие. Вкруг его мечей тянулась рыцарская цепь ордена Палагойцев. Намотанная спиралью. И на ней подвесками болтались увесистые золотые шпоры… Рыцарь вернулся в родные Палестины, бля…
— О! Сируня! — радостно прозвучало сзади. Вот и встречающие прибыли…
Серега, все еще стоя на четвереньках, обернулся. Не было печали…
С тротуара на него нахально лыбился накачанный субъект в кожаночке. Недешевой такой, рыже-коричневой. Вован. В просторечье Вова Спицын. Крутая сявка крутых братков микрорайона…
— Зад тренируешь? — привычно продолжал изгаляться над ним Вован. — Или позицию для отсоса…
Рядом тормознул джип. Из него высунулись двое парней с профессионально-угрюмыми мордами. С ухмылками принялись наблюдать за происходящим.
Серега поднялся с колен. Одновременно пружинисто разворачиваясь к Вовану. Сделал длинный шаг, сближаясь с ненавистной физиономией. Выбросил левую руку вверх, подбивая нижнюю челюсть к верхней.
И почти тут же коротко вдарил сжатой в кулак правой рукой по вовановскому носу. Нос хряпнул и ушел внутрь физиономии. Почти весь ушел…