— Слушаю.
— Первая — и самая ужасная для вас, сэр Сериога — погиб ваш Тишайший… Понимаю, для рыцаря разлука с конем — это… я даже слов не найду…
— Дальше.
Потерю кроткого мерина он как-нибудь переживет. Хоть и грустно, конечно. Добрая была коняга, безответная… И ни разу его не подводила — ни на отдыхе, ни на дороге.
— Остальное — уже не так страшно. Погиб лекарь…
Сереге сразу припомнился сухонький бледный старичок, нервно потиравший ладони. Абсолютно никому не нужный в этом мире…
— Кинулся выдирать у петель ребенка.
Его выдрал, а сам… Потом — из ваших смердов, то есть подданных, с которыми вы в город вернулись, уцелело только четверо…
Они тогда пробрались в лагерь Священной к его истерзанному телу — чтобы спасти. Они и спасли…
— Еще погибло больше трети ваших вассалов. Но их сыновья и прочие родственники-наследники уже вызваны в город. Примут бесхозные феоды. Ваш… ваши текулли и оборотень — оба живы. А еще прибыл старик… ну, тот — лесной хозяин…
— Что ему? — довольно равнодушно бросил Серега, подходя к высокому окну. За слегка мутноватым стеклом с печальными криками носились птицы. И казалось ему или нет — но стекло мутнело все больше и больше…
— Привез Микошку со Слуди. С этим… пока что, наверное, его лучше называть Мишкой… И хочет с вами поговорить о чем-то. Да, а лес растаял — как и не было. К рассвету растаял. То ли почудилось нам, то ли еще чего… Но Священная вместе с ним сгибла вся. Теперь от нее только гардунцы стражи по городам остались да пречлены по замкам. Конечно, может и возродиться…
— Нет, — холодно сказал он и, ополоснув лицо, направился к выходу из комнаты. Клоти покорно и безмолвно двинулась следом. «Надеюсь, хотя бы ее вороной битюг выжил», — мелькнуло в голове у Сереги. — Думаю, вот как раз сейчас-то и наступает самое время для возникновения из небытия ордена Палагойцев…
Посреди огромной торжественной залы возился на полу семилетний Мишка… или шестилетний? В компании с годовалым Микошкой — или все же двухгодовалым? — не силен он был в детских возрастах… Вдоль столов толпились его верные вассалы, вернее, жалкие остатки от них.
А на возвышении, в хозяйских креслах, вольготно расположилась довольно лыбящаяся троица — старинушка лесной хозяин, оборотень, вырядившийся в черные, явно баронские бархаты, и гном Слуди.
Серега подошел к детям. Отстраненно улыбнулся влюбленно глядящему на него Мишке — то есть малолетнему королю Зигфриду. Королевская особа инкогнито… Поманил пальцем мажордома.
— Одеть, обуть обоих. И хорошо одеть-обуть, прямо как моих… то есть своих. Накормить. Приставить по няне, камердинеру… Найти учителей. И чтобы вот так на полу больше не сидели! Беречь и любить… пуще меня самого. Вы… ты понял меня?!
Мажордом испуганно закивал и ринулся было к детям, но Серега небрежно придержал его за фалды ливреи. (Уже сине-черной! Быстро же он в соответствующие цвета мимикрировал…)
— Не сейчас. После, когда скажу. — И пошел к хозяйскому возвышению. Встал перед лесным хозяином, криво улыбнулся. Обратился, стараясь сохранить в голосе холодно-вежливые интонации: — Мне кажется… или и в самом деле мое место занято?
Выдержал многозначительную паузу, все выше и выше поднимая кверху левую бровь. Старче закряхтел. Пискляво возмутился:
— А че это ты раскомандовалси? В герцогах-то без году неделя… Хучь бы прежнего герцога постеснялси, что ли…
И полез с кресла, надсадно вздыхая и охая.
— Кого?! — несказанно удивился Серега. — Кого-кого?
— А прежнего герцога, — ехидно ответил старичок и приглашающе так помахал ладошкой — мол, садись, что стоишь. — Последнего герцога Де Лабри. Того самого, что чуть с голоду не помер, выгнанный из собственных владений, как собака, да еще и камнями побитый в придачу.
Того самого, что чуть с голоду не помер, выгнанный из собственных владений, как собака, да еще и камнями побитый в придачу. Ох, смотри, молодец! Как это у вас один пиит все баил: его пример другим наука…
— Это кто же… который? — И под ищущим взглядом Сереги оборотень вдруг странно подтянулся так, выпрямился весь — и надменно выпятил вперед челюсть. Вылитый герцог…
— Я, милорд. Понимаю, конечно, прошел уже не один век с тех дней… Но оборотни живут крайне долго. Вот и я дожил… Когда эльфы нашли меня в лесной чаще, я умирал. Я не обладал правами на их мандонаду, мои предки просто владели этой землей с незапамятных времен. Тем не менее они меня пожалели и, чтобы спасти, даровали новое обличье. Ныне, конечно, я уже не герцог… да и не могу им быть. Как действующий и законный глава двуликих детей ночи. Человек-герцог стал князем оборотней… Что интересно, право первой ночи и там, гм… А тут вы его так неосмотрительно отменили, увы. Как бы сами потом не пожалели. Но это я так, к слову. А теперь к делу: ваши полномочия на мой майорат моя особа признает с удовольствием. С чувством глубокого внутреннего удовлетворения. Как я уже говорил, вы мне нравитесь, менестрель… Сереженька, ведь так? Но речь идет о том, что вы, так сказать… здесь не навсегда. В каком-то смысле мы все здесь не навсегда… Итак, готовы ли вы наконец объявить своего наследника на все эти земли и титул Де Лабри вместе с мандонадой эльфийской? Отныне, поскольку все Предначертания исполнены, для мощи эльфов на этой земле нет преград. И, надеюсь, долгое время еще не будет…