— Дивно, — быстро сказал Серега. — Как с этим можно бороться?
— Дык кто ж это знает-то, милорд…
— Да, нетути средствов-то таких…
— Ну, можеть, я и знаю кой-што об энтом, детушка.
Последние слова вклинились в перепуганный лепет бывших смердов Священной, как нож в масло. Прозвучав чуть ли не с самого неба.
«Чушь какая», — подумал Серега, задирая голову и обозревая окрестности. По большей части окрестности небесные. Этот голосок он узнал бы и из тысячи других. Этакий до ужаса знакомый капризно-сварливый тенорок. Старинушка-старче, точно.
Этот голосок он узнал бы и из тысячи других. Этакий до ужаса знакомый капризно-сварливый тенорок. Старинушка-старче, точно. Пресловутый лесной хозяин. И ни с какого ни с неба сие прозвучало. Из-за овражного склона только и мог раздаваться этот глас ехидный…
Простолюдины на дереве вдруг заохали и закрутили перед лицом раскрытыми ладонями (местный ритуальный жест, припомнил Серега, круговращение в честь Бога, как называла это леди Клотильда). Он оглянулся и увидел. Сам господин лесной хозяин — прошу любить и жаловать — спускался сверху, смешно переваливаясь на коротких ножках. Окончил спуск и примостился на реденькой травке неподалеку от Сереги. Поморгал, подставил лицо ярким лучам света, льющимся сверху.
— Силен ты у нас, детушка. Поручения мои сполняешь, вижу. Был барон — и нету барона, была — тьфу, гадость! — то ись нечисть эта из замка Дебро — и нетути ее… Молодца! Ну молодца!
«Орден еще дай. — недобро прокомментировал про себя Серега эту похвальную речь — Имени Гнилого Пня во Мху четвертой степени». И с холодным любопытством вгляделся в нарочито-глуповатое лицо старинушки. Всего лишь посредник, как сказал король эльфов. А ведет себя как пуп мироздания…
Объект Серегиного внимания в этот момент самым невинным образом нежился на солнышке. Что, только что из-под земли вылез? Или еще из какой берлоги…..
Старичок почесал брюхо под линялым зеленым кафтанчиком, поскреб ногтями шею, сдвинув вниз затейливо расшитый драгоценными камнями стоячий воротник. И небрежно сказал:
— Ну, за сей успешный и ратный труд тебя и отблагодарить не грех. Действо сие — мастерство над растениями — есть наука сложная, но открытая вами, людишками, совсем случайно. Мастера над елементами — были и есмь таковые у Священки-то вашей, в незапамятны времена еще искать начали, как заставить землицу давать не один, скажем, а по два али по три урожая в год. Вот и натыкнулися… Оне, правда, думают, что уся суть — в неких там евонных елементах, кои они вкупе со словами на землицу сыплют. Но на самом-то деле… случилось одному из них когда-то натолкнуться на нужное сочетание словов вкупе со временем необходимым. Вот оне и стали баре…
— Не магия, значит? — как можно небрежнее поинтересовался Серега.
— Не, какая там магия… Вот ты, ежли тебе придется топором кому-нябудь бошку рубить, ты энто магией кликать станешь? Кто-то железа нагреб из горы, кто-то проплавил и топор поковал, ты топор энтот у белы рученьки узял… И шмяк себе по пальцу — палец в сторону, а у тебя мыслишки — мол, раз так, дайко-ся я и соседушку моего так же уважу, за то, што косо на мене посмотрел. Дело нехитрое — нужным словом разбудить в Зеленых злую сторону души земной. А оне, Зелененькие-то, бессловесные, и послать подальше добрым словом сих ворогов не могуть…
— Средство, — лаконично напомнил Серега.
— Средство, малец, есть дело нехитрое. Другое дело, чтоб не сгинуло оно у тебя одного в голове, людям тож досталось, на печаль-погибель для Священной. Понял?
— Понял, — фыркнул Серега, — запомню, передам, сохраню. Побуду, так сказать, наставником по обмену опытом с передовой молодежью этого края… Ну?!
— Ужас, до че юнцы ноне испохабились! — поразился старичок-лесовичок. — Почтенному, пожилому старцу — и нукают, как коняге какой-нибудь запряженной. Иде почтение к старшим?!
Ответное словосочетание, такое коротенькое — один предлог (подразумевающий начало ответа на вопрос «где?») и еще одно только словечко, но зато на пять букв и та-акого очень даже женского рода, так и вертелось у Сереги на языке.
Но он сдержался. Хотя и далось ему это воздержание нелегко, ох как нелегко.
— Слушай и запоминай… Ябет виторлус тенатс ад сел… Ну, повторяй!
Серега повторил. Потом еще и еще. И еще, и снова. До тарабанистой скороговорки. В памяти вроде бы отложилось…
— Но запомни! Говорить сие следовает токмо изнутри. Заклинание этого ихнего Мастера направлено будет на город, там и будет твориться самое ужасное… А ты должон внутрь проникнуть еще до этого. Лучше говорить с городской стены. И, как тока начнетси, отсчитать равномерно до пята десятков — сие вельми важно, вьюнош! Выжить и стерпеть до этого моменту! И лишь затем слова произнесть.
— А что будет, если не досчитаю?
Старичок, хихикнув, пошамкал губами, словно бы решая в уме задачу — говорить или не говорить, — затем сказал услужливо:
— Дурнем будешь. Сам же потом и пожалеешь. А сказать — не, не скажу. Больно уж ты непочтителен к старшим, сумлеваешься в кажном слове. Так што — либо делаешь как я сказал, либо… Сумлевайся тады и дальше, вьюнош! Гляди тока, как бы с того свету не пришлось сумлеватьси-то!