— Я знаю, — голос был на удивление счастливым, — где барон! Проведу тебя туда с радостью, леди! С превеликой радостью! Только обещай, что убьешь… Убьешь, да, леди?!
Леди Клотильда молча кинула взгляд на Серегу. Показала лицом и глазами, возведенными вверх, — мол, мы же обещали той, что вверху, что не убьем баронишку, только покалечим, хоть и очень серьезно покалечим…
— Мною, герцогом Де Лабри, — значительно сказал Серега, слыша, как в зале устанавливается тишина и затихает шум шепотков в ощетинившейся толпе, — было дано слово, что барон Квезак не будет убит… а будет только покалечен! До потери трудоспособности: баронской трудоспособности, боевой и всякой другой… Однако почему ты просишь о смерти этого человека? Ты в его замке, на его пиру…
— Слуга, — отчаянно взвыл старичок, — слуга я его, благородный герцог! Два сына было у меня и дочь, а нынче никого нет! Игры барона, забавы его благородия… И по сю пору не знаю, какую смерть восприняли мои деточки от рук барона — легкую, милосердную, или же долгую и мучительную! И что он с ними сделал! Не хочешь убить сам — отдай мне! Мне! Я узнаю… и отплачу…
— Герцог, — с официальной сухостью обратилась к Сереге леди Клотильда, — решайте: или верность тому слову — и тогда мы можем упустить барона (а оставить его в живых — для нас самих будет смерти подобно), или же дайте новое слово, но уже этому человеку, который обещался указать нам, где найти эту тварь…
— Всякий человек — хозяин своего слова, — намеренно легкомысленно сказал Серега. — Я его дал, я ж его и возьму…
— Всякий человек, но не благородный, — еще суше сказала Клотильда.
— Я его дал, я ж его и возьму…
— Всякий человек, но не благородный, — еще суше сказала Клотильда. — Отныне перед леди Эспланидой у вас будет долг чести…
— Переживу, — хмуро ответил Серега и кивнул человечку. — Уплачу чем смогу… Веди нас, старче.
— Убить?! — возрадовался человечек. Серега выдавил в ответ кривую улыбку:
— Глас народа — голос Божий… Как скажешь, Сусанин!
Они беспрепятственно прошли через толпу, испуганно подавшуюся в разные стороны при их приближении. Убитый Серегой паренек валялся на полу, под ногами у стоявших. Окровавленный и полузатоптанный. Серегу вновь замутило. И вновь он ощутил свою неподъемно тяжкую вину за все то, что успел натворить в этом мире… Впрочем, здешние обитатели вытворяли вещи и похуже. Хотя это, конечно, еще не повод для того, чтобы им подражать.
Старичок подвел их к стене зала (оборотень, уже в облике черного лиса, вылез из-под одного из столов, оставшихся неперевернутыми, и присоединился к их маленькой процессии), открыл малоприметную дверку и свернул туда. Втроем двинулись следом.
Как бы то ни было, но прозвище «Сусанин», походя приклеенное им к старичку, все чаще и чаще приходило Сереге на ум. По мере того как они пробирались по темным, заваленным досками и каким-то тряпьем коридорам. Трудно было поверить, что элегантный барон Квезак, покинув общество благородных гостей, а потом и постель новобрачной, мог решиться зачем-то удалиться в эти катакомбы. Чудачество благородного господина? Или все же хитрость его преданного слуги и им сейчас будет каюк с засадой или ловушкой…
Наконец старичок остановился возле одной из дверей. Даже на вид дверка внушала всяческое уважение — толстое дерево, почти сплошь окованное железными полосами. На двери были скобы под дужку висячего замка, но самого замка не было.
— Вот, — сказал старичок и повернулся лицом к приведенной им троице. — Вот где барон Квезак любит проводить свое время… Может, и деточки мои здесь побывали. А некоторые из вас, наверное, уже и засомневались, туда ли я вас веду… Не обманываю ли… Откройте дверку и сами убедитесь, что со мной — все честно, без обману… Жалею лишь, что не решился сам открыть эту дверку ТОГДА — страх одолел.
Леди Клотильда плечом оттерла старичка назад. Рывком отворила дверь.
Или толщина дерева служила звукоизолятором, или было в этой двери еще какое-то, невидимое простому глазу ухищрение, но, как только между косяком и дверью появилась самая что ни на есть крохотная щелочка, на их уши тут же обрушился истошный, воющий крик. А ведь до этого не было слышно ни звука. Клоти ринулась вперед с радостью голодающего, узревшего наконец перед собой ничейный кусок мяса. Серега, не отставая, влетел в дверь следом за ней.
Судя по тому, что ему уже доводилось слышать о бароне Квезаке, представшая перед ними картина была нормой жизни для его высокоблагородия. Помещение, по интерьеру и антуражу больше всего напоминавшее пыточную весьма высокого класса из фильмов с участием фашистского гестапо, ярко освещалось целыми гроздьями факелов, понавтыканных в высокие стоячие канделябры. В центре, спиной к вошедшим, стоял сам господин барон Квезак. Перед ним, на столе, смахивавшем по спожностн конструкции на операционный, корчилось и дико кричало что-то окровавленное и бесформенное.
— Дьявол, — почти нежно пропела леди Клотильда и улыбнулась господину барону, с открытым ртом обернувшемуся к ней. Хорошо так улыбнулась, приветливо. — А ты, я вижу, занят, наш дорогой хозяин? Зря, ой как зря.
Хорошо так улыбнулась, приветливо. — А ты, я вижу, занят, наш дорогой хозяин? Зря, ой как зря. Потому что шла я сюда такая добрая, думала: вот приду, чик один раз мечом — и все, нет господина барона. Но раз ты таким интересным делом занят, приличнее будет, ежели присоединюсь я к тебе. Ах ты ж моя душка барон… — Она широкими шагами приблизилась к онемевшему от ужаса барону, не смевшему даже пошевелиться, и приставила лезвие эльфийского меча чуть ниже его поясной пряжки. — Не дергайся, амарант мой бесценный, — нежно посоветовала она ему. — А вы, сэр Сериога, совлеките с этого стола несчастного. Оборотень, и ты, холоп, помогите ему!
Кое-как опомнившийся Серега трясущимися руками расстегнул пряжки на толстенных ремнях, крепивших окровавленное тело к столу. Сбоку подошел оборотень, коротко ударил бедолагу в челюсть и хладнокровно взвалил на себя изуродованное тело. Пояснил в ответ на удивленный взгляд Сереги: