Серега перегнулся через парапет. Все поле внизу было усыпано воинами в серебряных латах, из-под которых красиво так выглядывали края алых одежек (дурак, он, как известно, всегда красное любит… а умный носит). На правом фланге тесным табунком паслись белоснежные кони, ближе к лесу стояли белые и красные шатры.
Все поле внизу было усыпано воинами в серебряных латах, из-под которых красиво так выглядывали края алых одежек (дурак, он, как известно, всегда красное любит… а умный носит). На правом фланге тесным табунком паслись белоснежные кони, ближе к лесу стояли белые и красные шатры. Бивуак под названием «я — твоя радость»…
Где находился сам мальчонка, которого сейчас мучили, понять было несложно. Серебряно-алое войско образовывало в этом месте проплешину, в середине которой злорадно горел большой костер. И, согнувшись, возились над чем-то две фигурки в красном.
Сняли латы, мерзавцы. Вот потому-то предусмотрительно и ходят в красном — чтобы кровь не портила одежд…
— Зачем они это вытворяют? — спросил он, неким, шестым чувством предчувствуя, каким будет ответ.
— Они… требуют, — рыцарь сбоку упорно не поворачивал лицо. И прятал глаза, — чтобы мы схватили и отдали им самозванца, объявившего себя герцогом Де Лабри. И всех его спутников с ним. Иначе…
— Чудненько… Кидайте белый флаг, требуйте, чтобы прекратили тут же, скажите — мол, так и так, уже почти поймали, уже почти отдали. Меня уже и к воротам ведут. Ну!
Он ощущал странное успокоение. Ситуация была не совсем безвыходная. На площадку влетела припозднившаяся леди Клоти, грохотнула шпорами, споткнувшись на последней ступеньке. Одарила всех, и особенно его, яростным взглядом. Над парапетами дебровских башен взвыли трубы. Крик смолк — то ли мальчонку перестали-таки мучить, то ли он просто потерял от боли сознание.
— Есть ли какие новости, сэр Сериога? Сии звери…
— Есть, — отозвался он и торопливо поманил Клотильду в уголок, подальше ото всех, — леди Кло… то есть Клоти, не могли бы вы тут же, немедленно, отправиться в замок и принести шерсти с хвоста нашего друга? Эти… скоты хотят в уплату за детей меня. Так что не могли бы вы — одна или в компании с оборотнем — укрыться где-нибудь тут же, в Дебро? С видом на выход отсюда… Но только чтобы я этого места не знал — с детства ужасно чувствительный, знаете ли, от боли сразу рыдать начинаю, прямо как девчонка сопливая.
— Собираетесь сдаться?! — рявкнула леди Клоти, выпрямляясь в туго натянутую струнку. — И предлагаете мне воспринять сей позор и пальцем не шевельнув для спасения друга моего?! Как смеете думать вы…
— Ш-ш-ш, леди Клотильда, потише… Я возьму шерсть и ночью, когда им, как и всем людям, захочется поспать, плавно перетеку в звериное состояние. А там видно будет. За мной же еще и мандонада эльфийская, и удача, которая всякому дураку прямо-таки от Бога полагается. Вперед, за шерстью, Клоти, — и побыстрее! Мальчонка совсем измучился…
— Но почему вы? — никак не могла угомониться леди. — Я даже более благородных… простите, сэр Сериога, но это так. Я даже более благородных, чем у вас, кровей. Несомненно, если уж кому и надо сдаваться, так это должна быть именно я — по праву благородного старшинства…
— Они так не думают, — скромненько потупив глазки, ответил Серега благородной даме. — Я для них — вполне конкретный и крайне необходимый им самозванец Де Лабри. Ужасно жаль вам это говорить, Клоти, но… Вы для них — всего лишь какие-то там мои спутники. Без имен, без лиц. На вас они не клюнут. Вы им не нужны.
— Благородный милорд герцог — и сопляки из смердовского простонародья… — несколько брезгливо пробормотала леди Клотильда, но по лицу было видно, что противиться его решению она больше не будет.
— Только зачем побыстрее? Шерсть с этого лисьего курокрада у меня всегда при себе. Никогда ведь не знаешь, что тебе понадобится наперед. Вот я и вложила пучок в поясной кармашек.
Серега молча принял из неумело сжатых щепотью мускулистых пальцев клок черных волосинок, повертел перед глазами, раздумывая, куда бы их пристроить, чтобы не потерять, чтобы при обыске не нашли…
— В волосы, — посоветовала Клоти, — за левое ухо. Там у тебя… у вас кровь запеклась. Давайте. — Она по-хозяйски залезла в его уже давненько не стриженную шевелюру, разворошила ее за левым ухом и засунула клок в колтуны, покрытые запекшейся кровью. Плюнула на палец и притерла, превратив его собственные волосы и чужую шерсть в одну сплошную массу.
— Вот так…
— Бегом, отсюда, — напомнил ей Серега, — и — прятаться…
Он повернулся к рыцарям и латникам. К СВОИМ рыцарям и латникам.
— Вышлите к ним кого-нибудь срочно. Скажите, что герцог Де Лабри вот-вот будет им выдан, а его спутников вы ищете, но они, похоже, уже успели сбежать из города. Пусть прекратят действо.
— Милорд… — Из толпы выступил один из рыцарей. — Все это крайне неразумно, милорд. Дети… Что ж, их жалко, но смерды всегда могут нарожать новых. Вы наш сюзерен, в силу наших клятв. Мы обещались служить и защищать вас. Для нас это важнее любого детского ора, милорд… Так что вам совершенно незачем…
— Сэр, — резко заявил Серега, заглушая напускной злобой в голосе собственную слабость, волной поднявшуюся в душе, — куда ты идешь, скулило сознание, там будет больно, очень больно… не хочу! — Меня мало интересует, что важнее для вас. Меня интересует только то, что важнее для меня. Понятно?! Молчать! Да кто вам вообще разрешил, не получив предварительно на то разрешения…