Серега обернулся. Девица-рыцарь отчаянно рубилась своей дедовской оглоблей с толстым пучком зеленых лиан, прихотливо вьющихся вокруг нее. Всякий раз при ударе раздавался костяной стук… но плети растения оставались целыми. И вновь угрожающе лезли на Клотильду…
Спереди пахнуло горячим воздухом. Он обернулся — как раз вовремя — и едва успел гардой меча оттолкнуть от себя закрученный спиралью ус солидной толщины. Тот не угомонился, взмыл вверх, свернулся в арканную петлю и попытался снова наброситься на Серегу. Удар лезвием эльфийского меча — и на бледной влажной зелени прорезалась черно-коричневая полоса.
— Леди Клотильда! — отчаянно проорал он, кое-как продолжая считать в промежутках между ором. — Шестнадцать, семнадцать… Эльфийский меч! На них! Восемнадцать, девятнадцать…
За спиной раздался характерный быстрый посвист — звук, который может издавать только меч, стремительно покидающий свои ножны. Костяной стук начал перемежаться влажными рубящими шлепками… А к спиральному усу перед Серегой добавилась еще и чернильно-синяя лоза, то и дело норовящая распахнуться длинной узкой пастью. С капельками ядовито-синей жидкости по краям. И только взмахи серебряно-сияющего меча в руках Сереги отпугивали ее на более-менее безопасное расстояние, заставляя вновь охлопываться в могучий жилистый жгут толщиной с ногу взрослого мужчины…
На всем протяжении городских стен стражники отчаянно рубились с озверевшей флорой.
В городе, куда Серега мимоходом бросил взгляд, обстановка была не лучше. Даже гораздо хуже. Сквозь стены домов густо прорывались мощные побеги, больше напоминавшие не банальные цветочки-росточки, а, скажем, резвящихся среди картонных домиков удавов… или щупальца осьминогов. Земля вокруг домов змеилась, как шевелюра Медузы Горгоны. Побеги, проходя сквозь каменную кладку стен, превращали их в сита. Строения подкашивались, опасно накренялись. Петли щупальцев-побегов рвались вверх, на вторые-третьи этажи, змеями влезали в стены, разносили вдребезги тяжелые ставни на окнах. Мучительного мычания, лая и ржания домашней скотины в городе не было слышно. Видимо, с ними уже было покончено. Зато многоголосо орали и выли по всему городу перепуганные люди… В извивах сине-зеленых, просто зеленых и просто синих плетей, клубками вьющихся вокруг верхних этажей, то и дело мелькали человеческие тела. Иногда устрашающе маленькие — дети… Лозы вокруг них тут же распластывались — и корчащиеся тела исчезали, как будто их и не было. А стволы толстели, раздувались.
И выкидывали громадные цветочные почки — до жути напоминающие человечьи головы, срезанные и затем косо прикрепленные к стеблям…
И только в лагере Священной-энд-Нетленной, вольно расположившемся за стенами города, все было тихо и спокойно.
Пучок лиан, стремительно вырвавшийся откуда-то снизу, мощным объятием обхватил Серегины ноги, лишая возможности хоть как-то двигаться. И пополз выше, к поясу, покрываясь жжено-коричневыми ссадинами от эльфийского меча, но упрямо продолжая свое движение…
Ядовито-синяя лоза оскалилась и впилась ему в правую руку. Резко дернула на себя — на отрыв. Связки и кости затрещали…
— Сорок восемь… сорок девять… Пятьдесят! — прохрипел Серега. — Ябет… виторпус… тенатс ад сел!
…И кончилось разом все — все, кроме криков. Лианы и прочие смахивающие на удавов побеги растаяли в воздухе. Будто и не было. По Серегиным ногам шелестнуло холодком, и они враз снова оказались на свободе…
Клоти за его спиной дышала с тяжелыми хрипящими посвистами. Потом, видимо, ворохнулась, тяжко брякнув доспехами. И вдруг хрипы и посвисты разом затихли — уж не дышать ли перестала?
Серега крутанулся на подгибающихся ногах. Леди Клотильда, приникнув к парапету, взглядом тоскующей Ярославны вглядывалась в дали за городской стеной.
— О-о… За стеной смотрите, сэр Сериога! — проговорила наконец она загипнотизированно-медленно.
И он посмотрел за стену.
Нет, там не было полчища медузьих побегов. Но в полумраке посветлевшей вдруг отчего-то ночи на уровне дебровских стен материализовались из пустоты кроны деревьев. Гигантские, разлаписто-шумящие — словом, в точности такие же, какие росли во всех здешних лесах. Вот только прежде их тут не было и в помине…
И теперь люди вопили уже в основном за стеной, а не в городе.
— Все, — сказал Серега и обессиленно сполз по стене. — Все…
А потом окунулся в блаженное забытье сна. Прямо у парапета… И не слышал во сне, как прибежали стайкой уцелевшие вассалы, на телеге переправили спящего в замок — со всем почтением, как святые мощи — и на руках занесли в спальню. Сергей Владимирович Кановнин спали-с. Его город тем временем подсчитывал потери, поминал мертвых… — и подбирал на диво богатые и бесхозные ныне трофеи, оставшиеся после воинства Священной комиссии, почти поголовно растворенного в корнях выросшего в одночасье под городскими стенами леса.
Наутро его разбудила Клоти. С размаху уселась на кровать, мрачно помолчала, зевнула и пробурчала:
— Сэр Сериога… Плохие вести, но помните, Всевышний нам их посылает, чтобы победа слишком уж медом не казалась…
Он неохотно разлепил веки. Вяло встал, натянул штаны: