— Милорд, — прохрипел тот, — опять вы… Рю мортале ин фатум…
Серега пожал плечами и вопросительно посмотрел на леди Клотильду.
— Милорд, — прохрипел тот, — опять вы… Рю мортале ин фатум…
Серега пожал плечами и вопросительно посмотрел на леди Клотильду.
— Заколдованная смертельная дорога в судьбе, — все так же мрачно перевела та. — Иными словами, ваше сиятельство, именно ваше присутствие в его жизни и приводит к столь крупным для него неприятностям. Предположительно — Бог хочет от него, чтобы он что-то сделал для вас, посему и сталкивает вас с ним все время, да еще и ставит все время его самого в зависимое от вашей милости положение. Пользуйтесь, ваше сиятельство…
Наверное, бес его попутал, или обрывки прежних, отнюдь не пуританских мыслей еще кружились в подсознании, потому что он сказал:
— В смысле беготни в лисьем облике по полям? Только если вместе с вами, баронесса.
Клотильда, выдохнув сквозь зубы что-то очень скверное (на тему смерти и мужских, хм… достоинств, которым место исключительно в лапах Сатаны), спихнула беднягу-оборотня прямо на землю и умчалась в ночь, громким топотом своего коня спугнув какую-то ночную живность из-под соседнего куста. Стайка зверюшек размером с земных кроликов, но, в отличие от них, с огромными светящимися в темноте глазами, бегучим ковриком прошелестела по земле и исчезла в ночном лесу.
— Зря вы так с девушкой, милорд, — охая от боли, сквозь зубы прошипел оборотень. Падение на землю с высоты Клотильдиного жеребца явно не способствовало улучшению его многострадального здоровья, скорее, наоборот. — Она премилая особа… очень хорошего рода. И с очень хорошо поставленным ударом, так что зря, зря…
— Не боись, выживу, — несколько легкомысленно отозвался Серега, и оборотень тотчас откликнулся с нехорошей интонацией:
— Да уж вижу… Гадость сказали вы, милорд, а отвечать за нее пришлось моим бокам.
— Сожалею, — слегка для приличия смутившись, ответствовал Серега, на деле не ощущавший и малейшей тени раскаяния, — не попадайся мне часто на дороге, и все тут. И у тебя будут бока целы, и у меня проблем с Клоти будет меньше.
Оборотень, сидя на земле, задрал голову и посмотрел Сереге в лицо пронзительным, странно светящимся в темноте взглядом:
— Ни черта вы не сожалеете, милорд.
Зрачки у него были вытянутые, как у кошки, и светились зеленовато-фосфорным свечением.
— Да ладно! — в сердцах ответствовал герцог Де Лабри. — Ну не сожалею. Шерсти мне твоей тоже не надо — носи ее на себе. До сви… нет, лучше прощай, и — просьба у меня к тебе такая огромная — не попадайся нам больше на пути, ладно? Сам видишь, дама нервничает, а у нее, у этой дамы, привычки самые нехорошие. Вечно в глаз дает так, что и уши по пути отваливаются. И будь добр, уйди с пути моего коня. Мне еще эту дамочку догонять…
— Как быстро люди меняются, вдруг обретя чужой высокий титул, — быстро проговорил оборотень, и Серега ощутил, как внутри у него что-то нехорошо екнуло — было что-то такое в голосе оборотня, что-то… намекающее. Кой черт, о чем это он? Он и сам знает, что титул чужой. И нисколько он не изменился… Или все-таки изменился? Прежний Серега и помыслить не мог о том, чтобы вести себя ТАК. У него появилось то, что его одногодки там, на славной и неизвестно где пребывающей ныне родине, называли гонором. А дипломированные психологи — просто сильно выраженным чувством собственного достоинства. Короче говоря, он борзел прямо на глазах.
Короче говоря, он борзел прямо на глазах. Своих собственных глазах причем… Почему и отчего это происходило с ним, хотелось бы знать?
— Хорошо, признаюсь, — с расстановкой проговорил он, — ношу титул, который прежде был чьим угодно, только не моим собственным. И что же дальше?
Оборотень снизу улыбнулся ему звериным оскалом острейших зубов:
— Ровным счетом ничего, милорд. Просто я с некоторых пор начал питать к этому… вашему титулу значительное уважение. Вам идет быть герцогом — пусть даже при этом в ваших жилах и нет ни единой капли действительно благородной крови. Ведь я прав, милорд?
— Ну, — несколько односложно ответствовал Серега. На деле он просто не знал, что бы еще такое сказать. Привык он как-то быть… пусть даже не герцогом, а хотя бы просто незаконнорожденным сыном некоего загадочного благородного отца. И спускаться вниз, в сословие простолюдинов с более высокой ступеньки общественной (и бытовой, кстати сказать) лестницы не тянуло. Этакий классический пример развитого снобизма в потомках развитого социализма…
— Прав, — с некоторым торжеством заявил оборотень, — но кричать об этом при добрейшей миледи и прочих-всяких не собираюсь. Во-первых, все равно никто не поверит — я, увы, доказательств не имею, я чутьем и нюхом… Благородная кровь пахнет иначе, она, м-м… горчит на зубах. Вам этого не понять, милорд.
— Само собой, — согласился Серега.
— Во-вторых, — назидательно сказал оборотень, — никто этого не знает, но у меня есть свои причины желать возрождения герцогов Де Лабри. И пусть ваша кровь… не горчит, но тем не менее вы молоды, добры и чисты душой, отважны, хотя и не в том смысле, в каком, скажем, отважна наша убийственная леди Клотильда. В историях знатных семейств есть интереснейшие примеры… Как минимум двух герцогов их матери-герцогини родили не от папенек-герцогов, а от здоровяков-лакеев. И ничего, оставили значительные следы в истории, народили крепкое, здоровое потомство. Так что вы вполне подойдете семейному древу Де Лабри…