— Так-так, — с некоторым подозрением протянул он. Сереге, начисто свободному от несколько своеобразного мнения леди Клотильды обо всем остальном мире (типа ну и кто же супротив меня? А ну, подходи по двое в ряд!), очень вовремя пришла в голову весьма дельная мысль: а вдруг да нынешние владельцы не слишком обрадуются возврату прежних? Еще и прогонят — палками, а то и топорами, — а то и вовсе прикончат, не позволив ему дождаться своей собственной, предсказанной злобным магом Мак-Чизбургером кончины. — А кому именно принадлежит этот замок сейчас?
— Никому, сэр Сериога. Э-э… дело в том, что каждый, кто заедет внутрь этого проклятого места, уже никогда не сможет его покинуть. Останется там, присоединится к рыцарям ордена навсегда и тоже будет мучим куклосами. Так что какие уж там хозяева, сами понимаете. Но! Сказано также, что для снятия проклятия надо всего-то ничего — заехать внутрь замка и… выехать. Оттуда выехать, имеется в виду. И все.
Серега равномерно подышал носом, успокаивая сам себя. «Ничего, ничего, — думал он, — ну не могу же я вот так запросто взять да и объявить ей, что мне действительно, на самом полном серьезе страшно и до ужаса не хочется туда лезть? Что я уже верю во все эти проклятия и заклятия, всей душой верю, всеми фибрами своего дрожащего тела. И что я не хочу к каким-то там куклосам на муки! Не хочу! Боюсь! Но как сказать такое — ЕЙ?!»
Они давно уже ехали не по тропе — свернули в лес прямо от ворот трактира.
И что я не хочу к каким-то там куклосам на муки! Не хочу! Боюсь! Но как сказать такое — ЕЙ?!»
Они давно уже ехали не по тропе — свернули в лес прямо от ворот трактира. Деревья вокруг заметно изменились — стали ниже и… гуще в кронах, что ли. И к тому же перестали орать птицы. После Отсушенных земель, надо сказать, на Серегу подобное обстоятельство действовало вполне определенным образом. А конкретно — дурно действовало. И почему-то сразу на нервы.
— А что-нибудь еще вам об этой истории с проклятием известно, леди Клотильда? — довольно мрачно поинтересовался он, чувствуя себя кем-то или чем-то вроде священной коровы, которую упорно толкают вперед, мол, раз целой зайдет, то всенепременно должна будет целой же и выйти, боги ж рогатых любят, то есть Бог к дурню благоволит. — Детали, условия, обстоятельства?
— Никаких! — счастливо прощебетала в ответ девочка-рыцарь, плотно запакованная в доспехи, куда при желании поместилось бы двое таких, как он, Серег, и никак не меньше. — Но заклятие, наложенное на вас черным магом Мак'Дональдом, дает…
— Забудьте вы о нем хоть на минутку, леди Клотильда, — сквозь зубы процедил Серега. — Попытайтесь хотя бы представить, просто предположить, что все это — ловушка, капкан для дурней, что он вполне мог и специально напророчить мне все это.
— Для чего? — несказанно удивилось в ответ на такие речи взрослое дитятко, едущее сбоку.
— А для мести, леди Клотильда! Зайдем мы туда сейчас, наивно полагая, что вот на нас-то и расколется данное пророчество, свершится диво дивное, зайдем, а потом и не выйдем, потому что именно этого от меня черный маг Мак-Гамбургер и ждал: хождения по собственной дурости в подобные места. Чем не месть? Сплошные вечные муки — и все, заметьте, безо всяких таких усилий с его стороны.
— Трусите, сэр Сериога! — пренебрежительно громко обвинила его леди-рыцарь и замолкла. Надолго замолкла.
— Ну и трушу, — через несколько томительно-длинных минут отозвался в ответ Серега. — А знаете, леди Клотильда, герой — это всего-навсего трус, который боится даже и своего собственного страха.
Клоти возмущенно засопела, но не отозвалась. Они ехали дальше в полном молчании, причем былые лесные кущи, возносившиеся буквально-таки под небеса, чем дальше, тем больше походили на кустистые заросли чего-то низкого, жалко скрипящего на ночном ветру. Ветер, кстати, усиливался по мере их продвижения вперед, свистел в ушах одной-единственной непрекращающейся монотонно-переливчатой нотой. И по-прежнему настораживающе молчали птицы.
Как кони умудрялись идти в полнейшей темноте и не боялись при этом ставить на абсолютно невидимую внизу почву копыта? Он припомнил кучу исторических книг, где лошади исправно ломали ноги всякий раз, как сходили с натоптанной дороги. Их, кстати, после этого полагалось непременно пристреливать или же забивать кинжалом — все в зависимости от эпохи, к которой относился исторический антураж произведения.
… Замок Чехура возник перед ними неожиданно, выскочил как чертик из бутылки. При этом только что нигде ничего не было, буквально ни зги не виделось в ночном черно-серо-синем мраке, и вдруг где-то словно на кнопку нажали, и на фоне всей этой тьмы египетской разом высветился силуэт здания. Тусклым, гнойно-зеленым с грязно-кровяными прожилками светом.
Клотильда тихонько охнула, Серега содрогнулся, но смолчать сумел. Похвалил себя мысленно — успел-таки остановить готовый уже сорваться испуганный возглас, успел! Молодец, короче.
Похвалил себя мысленно — успел-таки остановить готовый уже сорваться испуганный возглас, успел! Молодец, короче. Мы парни бравые, и так далее. Чтоб не подумали чего девчата там кудрявые…
— Оно? — поинтересовался он у бравой леди. Бравой-то бравой, но вот взохнула же!