— Ну, допустим. — Серега вскинул глаза вверх, промерил высоту здешнего светила — примерно полдень. — Допустим, я вам поверю. Но слова точно помогут?
— Манодадой клянусь! — побожился старичок.
— Чем-чем? Нет, не клянись луной, Ромео. Хрен с тобой, верю. Верую, ибо нелепо, как сказал один почтенный старец…
— Мудер! — азартно восхитился тут же лесной хозяин.
Серега сплюнул со зла. Болтун чертов, нет чтоб еще чем-нибудь помочь. Сидеть на колком пне, прижимая руки к месту пониже пояса, становилось все неудобственней. И опять же…
— Досточтимый… А не могли бы вы нам еще и с одеждой помочь? Сидим, как видите, нагие и босые.
Старичок, зараза, тут же резво подхватился с места и повернулся лицом к овражной кромке, явно намереваясь срочно покинуть их раздетое общество.
— Не могу!
— Тогда верните мои тюки, — упрямо сказал Серега. — Или хотя бы ту одежду, что в них есть.
— Нетути уже! — отмахнулся от него вредный старче. — Эльфы усе разобрали. Ужасно, стервецы, любят в человецкой одежонке зверей лесных смешить! Так что про свою поклажу могешь и забыть. Не осталось там боле и нитки!
— Ну хоть в город могли бы помочь попасть! — в отчаянии крикнул Серега, адресуясь уже к спине своего собеседника, прытко штурмующего в этот момент крутой склон оврага. — Хоть как-то, хоть в чем-то могли бы помочь…
— Помоги тебе твой Бог, детушка, а я никак не могу! — откликнулась спина.
— Стой! — еще громче завопил Серега, припомнив еще кой о чем. — Как там они все?! Мишка, Микошка?! И Слуди, и этот, как там его… текулли?! С лекарем?!
— А и хорошо живут, — старичок, успевший уже улепетнуть наверх, высунул голову из-за среза склона, хитро заулыбался, — тебе поминают… Вот как порядок во всех своих делах наведешь, так и милости просим за ними! А чо? Можа, когда и взаправду научишься сам свои собственные сопли утирывать, безо всяких там посторонних…
И склон опустел. Осталась только цепочка маленьких следов, бегущая вверх.
Осталась только цепочка маленьких следов, бегущая вверх. И несколько головоломных слов в голове…
— Господин, — робко протянул сбоку один из его новоприобретенных товарищей, — господин, я об одежде… Тут неподалеку есть трактирчик один, и вот… Там еще трактирщик такой, жутко скупой…
— Припоминаю, — равнодушно сказал Серега, — были, приходилось. А что?
— Одеждой у него вполне можно разжиться, господин.
«Господин» тут же заинтересовался:
— Как? Скуповат трактирщик-то… В долг он и половой тряпки не даст… Разве что силой взять… что, конечно, не слишком хорошо, но…
— Господин наш сэр Сериога, — доверительно зашептал ему низкорослый человечек, — этот трактирщик, он… Ну, словом, изредка, да занимается разбоем. Бывает, путник какой одинокий забредет — кто его хватится? А главное, кто именно к нему искать-то его придет? Да никто. А то еще парочка от родителей сбежит с деньгами отцовскими вместе, у таких на уме завсегда только одно — как бы подальше в глушь забраться, там уж, мол, никто их и не достанет. В общем, всяко бывает. Я в позапрошлом годе при обозе святого и всеблагого пречлена Гиффи состоял, так мы туда и заезжали… А пречлен Гиффи тогда в одном селе взял под опеку двух дочерей из семейства одного проклятущего еретика, творившего беды соседям, с которого пречлен Гиффи заживо кожу содрал, чтоб, значит, благое дело совершить — дабы грешная кожа не мешала злому духу, в еретика вселившемуся, к Сатане уйти, а душе, очищенной сим добрым деянием, — к Богу. Ну а дочки красивые были, их, как пречлен Гиффи заявил, тоже уже скверна коснулась… Ну вот он их там и очищал. Трактирщика тож к ним допустил. А после… очищения этого меня с трактирщиком послали тела прибрать. Тот — а он уже в подпитии был, — сильном, опять же, видно, и очищение ему шибко понравилось, размяк умишком-то, — и разоткровенничался передо мной. И выносили тела мы не через ворота, а через подземный ход, который он сам специально отрыл из трактира и до самой до тамошней лесной глубинки — ну, на тот случай, если заедет кто, а у него и тело неприбранное в трактирных покоях все еще лежит… Я там все приметил, углядел. Найду, Господин. Даст бог, в трактире никого не будет, трактирщик — он и за скотиной присмотреть должен, и по делам, бывает, уходит… Проберемся, своруем одежонку. У него там целый склад этого добра, на продажу, а протдать он не решается — кровь на ней, следы от ножа, да и узнать могут случайно — ткани ведь богатые, шитье опять же хорошее, приметное… А выкинуть ему жалко. Вот и попользуемся…
Серега пожал плечами. Вот он, выход. Не совсем приятный для него и хороший, правда, но… Выбирать не приходилось.
— Веди…
Хоть человечек и определил расстояние, отделявшее их от трактира, как «неподалеку», все же пешком дорога оказалась куда как долгой. Серега то и дело охал, сбивая босые ноги на узловатых корнях. Его спутники, в отличие от него, шли молча, не жалуясь и не морщась. Видимо, жизнь в лагере Священной-энд-Нетленной приучала людей к терпеливости. В общем, все это, конечно же, было неплохо, а точнее говоря, только это и было неплохо в данной ситуации…
Шли прямиком через лес. В спортивном ориентировании эти ребятки дали бы сто очков вперед любому. Человечек, шедший в голове их странной (и полностью раздетой) колонны, время от времени сверялся по светилу. Затем они продвигались дальше.