Появляются и вопросы, ставящие под сомнение хрестоматийные факты его биографии: почему в отчетах венецианской Инквизиции (весьма опасного тогда учреждения) проскальзывает упоминание о каком-то «наблюдении» за Марко Поло, безобидным купцом-путешественником? Почему сорокалетний, очень обеспеченный человек после долгих лет странствий по Азии, вместо того чтобы наслаждаться заслуженным отдыхом в кругу семьи, оказывается на галере в морском бою при Курзоле?
После смерти Марко среди его личных вещей нашли золотые таблички Хубилая, но скептики уже не могут остановиться и заявляют, что он мог украсть их у кого-то, кто действительно был в Китае. Мало того что лгун, так еще и воришка! А может, и похуже: откуда в фундаменте его дома оказались останки женщины, найденные не так давно в процессе реставрации и датируемые XIII веком? И почему, наконец, мраморная гробница «славнейшего и знаменитейшего сына благодарной Венеции» из церкви Сан-Лоренцо исчезла куда-то при невыясненных обстоятельствах и бесследно?
Чем больше знакомишься с героями растиражированной истории Марко Поло, тем больше всплывает любопытных и не всегда объяснимых подробностей… Но начнем по порядку.
Его Венеция
Добро пожаловать в Венецию, господа! Вот – рынок, Риальто. Здесь мерно и громко уже который век пульсирует ее сердце. Осторожно, не поскользнитесь, деревянные тротуары улиц скользкие: ночью прошел дождь. Впрочем, уже начинает припекать солнце, а лужи быстро высыхают, так что осмотреться – самое время!
Витторе Карпаччио В«Рсцеление безумного» (1494)
…Венецию всегда называли городом, где «ничего не растет, но всего в изобилии». Рувидеть это изобилие воочию можно здесь, на Риальто: редкий китайский шелк, индийские специи и драгоценные камни, каспийская икра, балканские кожи и серебро, фламандские ткани, английская шерсть, воск и меха из Московии, мед, вино и оливковое масло из Греции, ковры из армянской Киликии, сахар и хлопок с Кипра и из Египта, клинки самой лучшей стали из Дамаска и Толедо… Если чего-то нет в Венеции, этого просто нет на земле!
Рздавна торговали здесь Рё «живым товаром». Рабов везли СЃ берегов Черного РјРѕСЂСЏ, РёР· Далмации, РёР· Африки.
Р’РѕС‚ плывут РїРѕ Большому каналу [119] роскошные гондолы знати Рё богатых купцов СЃ гребцами РІ бархатных ливреях. РР· богато убранных драгоценными тканями кают-feltze доносятся Р·РІСѓРєРё мандолины, смех, Р·РІРѕРЅ бокалов.
Снует, как кефаль, многочисленная лодочная мелочь. Канал быстро заполняется судами; только посередине остается еще полоса зеленой воды – а суда все прибывают и прибывают. Будет хороший торговый день!
Один за другим подходят иностранные торговые корабли и к таможне Пунта Догана – бьют на палубах барабаны, задавая ритм гребцам, свищут плети, рвут луженые глотки разноязыкие боцманы. Венецианские таможенники чуткими носами «обнюхивают» каждый корабельный закуток. Один английский путешественник оставил нам о них такую запись: «Даже обыскав корабль и не найдя ничего, что можно было бы обложить налогом, они все равно не уйдут, не получив мзду хотя бы на выпивку» [120] .
Пахнет специями, просмоленной древесиной, гнилыми водорослями, из таверн доносятся ароматы чеснока и жареной рыбы. Бродят обвешанные медными чарками продавцы воды: «А вот – вода, холодная вода!..» Торговцы сладкими орешками и изюмом привычно отмахиваются от туч назойливых мух. Под холщовыми навесами и в арках рынка, где идет торговля, постепенно становится жарко. Проклинают жару и отирают фартуками вспотевшие лбы пожилые горничные. Квохчут куры, крякают в корзинах утки.