Легенды и мифы мировой истории

Милена рассказала ему, что Гостомысл был союзником и другом ее отца – князя ильменских словен Воислава. Что мать она не помнит – та утонула в озере много лет назад. Что у Гостомысла с женой Умилой не было детей, и отец отдал ее им на воспитание.

Рассказ вернул Милену памятью в ту зиму. Морозы были особенно сильные, и Умила начала кашлять. Она кашляла так, что из горла у нее шла кровь. Знахарки лечили ее всеми настоями, какие знали, но ничто не помогло: к весне Умила умерла. А в конце лета, когда полетела паутина и потянулись по небу косяки птиц, Гостомысл позвал ее и сказал, что полюбил ее, Милену. Так она стала его женой.

– А что Вадим? – спросил Рюрик.

– Вадим вырос с отцом на Ильмене. Мы встретились опять только здесь, взрослыми, уже после смерти отца. Отец не любил Вадима, они враждовали, как два медведя в одной берлоге. Когда отец умер, Вадим отказался возжечь отцовский костер и не был на его тризне. Гостомысл говорил: в них обоих было много упрямства.

– Упрямства? – не понял он слово.

– Когда каждый видит только свою правду.

Р СЋСЂРёРє РєРёРІРЅСѓР».

– А перед смертью отец завещал все ильменские земли мне… Чтобы правил ими Гостомысл, а после его смерти – правили бы его сыновья, – пояснила Милена. – Но детей я так и не смогла ему дать.

Рюрик удивленно приподнял брови:

– Земли – завещал женщине?

– Это очень давний обычай, и сейчас уже мало кто ему следует. После смерти отца Вадим остался ни с чем. Гостомысл думал, что отец был несправедлив к Вадиму. Может, эта несправедливость и сделала Вадима таким? И тогда Гостомысл позвал брата и сделал воеводой в своей дружине. И тот пришел… Я думала, теперь его душа смягчится, и он будет благодарен Гостомыслу. Но однажды вдруг увидела, как он смотрел на князя, когда думал, что его никто не видит, и испугалась его глаз, ненависти в них. С тех пор я боялась за Гостомысла каждый день, но он был уверен в своем могуществе и не верил, что Вадим может замышлять что-то против него серьезно. Теперь мне ясно: брат тайно покупал поддержку наемников и предателей.

Она надолго замолчала.

– Ты неправа – сказал Рюрик. – Вадим не нашел бы столько предателей только за подкуп. Купить можно наемников, это правда, но за ним ведь пошли и другие воеводы твоего князя. Он – оклеветал Гостомысла. Сказал, что «рус» пришли по его призыву поработить Невгород. И россы поверили… – Теперь к Рюрику вернулось все, что случилось в медхусе, и он рассказал ей об этом.

Она молча смотрела в дверной проем. Потом сказала:

– Когда невгородцы не хотят князя, когда думают, что князь плох, вече и волхвы дают ему посох и мешок, а в мешке – сухарь и берестяной ковш для воды. Это – знак, что его изгоняют. Ослушаться этого не может никто. Гостомысл и я – мы бы просто ушли на Ильмень и ни когда не вернулись обратно. Для этого не нужен яд в чаше на пиру.