Она внимательно посмотрела на него, вышла из хижины и вернулась с тяжелым, длинным свертком. Она даже пригнулась под его тяжестью и несла, обхватив руками, словно младенца. Положила на пол. Отвернула холстину. РРюрик увидел – меч! В широких ножнах, хорошей франкской работы.
– Мы с Гориславой спрятали и твою кольчугу. Вот только починить ее – нужен будет кузнец.
Рюрик не мог сдержать улыбки:
– Может, у тебя где-нибудь и лонгбот припрятан в прошлогодних листьях?
– Нет у меня лонгбота, – улыбнулась она в ответ, – даже лодку унесло течением. Встали утром, а ее в камышах нет.
Рюрик осторожно приподнялся и сел. Хижина теперь вроде бы плыла меньше.
Он смахнул прилипшую к ножнам листву. Вынул меч. Залюбовался, тронул лезвие: отличный клинок…
– Как он тебе… достался?
– Рто РѕРґРёРЅ РёР· мечей Гостомысла. Р’СЃС‘ что успела взять. Подумала, пригодится. Нести его было тяжело!
Он приподнял брови, посмотрел на нее удивленно и с уважением.
Милена помолчала и продолжила:
– Я знаю, что Вадим держит тело Гостомысла. Он ждет. Ждет, пока найдут меня. Ртогда – опоят настоем из вещих грибов и сожгут на погребальном костре мужа. По обычаю, жена решает добровольно, но… – Она горько усмехнулась. – Вадим не будет меня спрашивать.
Она все подкладывала хворост в огонь, дым уходил в небольшое отверстие в крыше. Рюрик мог теперь ее как следует рассмотреть.
– Плохо они ищут, – заметил он. – Если Невгород так близко, что старуха доходит туда пешком…
– Пока плохо. У Вадима много дел в самом Невгороде. Много казней. Когда казнит непокорных – будет искать хорошо. А до Невгорода – не близко. Горислава уходит туда на рассвете и только к закату доходит – целый день пути. Другой день торгует и врачует, а на третий – в обратный путь.
– Рты в лесу… одна?
– Со мною Волк. Он получше защита, чем Горислава. Рнож у нас есть, и серп. Вот только меч не помог бы – тяжел слишком. Мы его из лодки с Гориславой еле вытащили. РВолк помогал.
Рюрик снова улыбнулся.
– Ну, я-то задал вам работу потруднее! – Он коснулся ее ладони с чуть затянувшимися ранами. Рпочувствовал благодарность и жалость.
Она тоже неожиданно улыбнулась:
– Да нет, тебя-то мы перекатывали, как куль с мукой!
Он засмеялся, представив себе эту сцену.
Роба замолчали, словно подумав одновременно о чем-то одном.
– Почему Вадим так хочет твоей смерти?
Милена молча смотрела через открытую дверь на лес, и Рюрик смотрел на ее лицо – единственное, что было сейчас в этой хижине освещено хорошо. Он не мог оторвать глаз от этой странной женщины, которая сейчас была полностью в его власти. Сознавала ли она это, отдавая ему меч?
Однажды РёР· РїРѕС…РѕРґР° РІ землю англов РѕРЅ привез вышитую картину, которая так ему понравилась, что РѕРЅ приказал Рфанд повесить ее РЅР° самом РІРёРґРЅРѕРј месте РІ РёС… РґРѕРјРµ. РќР° картине была самка единорога РїРѕРґ деревом СЃ огромными желтыми плодами. Совершенно белое животное, РіРѕСЂРґРѕ РёР·РѕРіРЅСѓРІ РіРёР±РєСѓСЋ шею СЃ тяжелой РіСЂРёРІРѕР№, смотрело человеческими, грустными, живыми глазами. Диковинное благородное существо. Рэта женщина напоминала ему сейчас ту самку единорога – самое редкое, странное Рё прекрасное существо РЅР° земле.