В их дружину пришли воины из множества племен, потому что они, конечно, никогда не нападали на те деревни, откуда был родом кто-нибудь из дружины. Слух об этом быстро облетел берега, и к ним стали приходить самые разные искатели приключений и поживы. Они богатели. У них были теперь прекрасные драккары, и каждый воин честно получал свою долю добычи по доблести его. Хорошо было в Рустрингене!
Они ходили на россов и англов, ободритов и вендов. Они стали грозой берегов. И их стали называть «дьяволы Рустрингена». В прибрежных городах строили сторожевые башни и ставили на них дозорных, которые при их появлении били в набат и в ужасе кричали: «Рус!» Король Людвиг Благочестивый, которому официально принадлежала Фризия, несколько раз посылал войско, чтобы покорить их. Но безуспешно. Скьольдунги знали рустрингенские плавни, как стая волков знает лес вокруг своего логова. Сильнее их от Оркнейских островов и до Рейна был теперь только клан Уббы и Рагнара. Вскоре «рус» осмелели совершенно и взяли штурмом богатый город с удобной пристанью на слиянии Рейна и Леха – Дорестад. Город был окружен виноградниками, что посадили еще римляне. В Дорестаде жили фризы и венды, и они ненавидели захватчиков-русов, но в них был силен страх смерти, а значит, годились они только на то, чтобы платить дань тем, кто смеется в ее пустые глазницы. Фризы и венды любили мир и хороши были, только чтоб ухаживать за виноградниками, полями и скотиной, а себя защищать не умели. Дорестад был лакомой приманкой и для кланов из Норвегии и Швеции, однако Убба и Рагнар не совались пока в эти рейнские плавни. А после того, как Эрик и Харальд Скьольдунги отбили несколько жестоких нападений «чужих» викингов, рассудительные жители Дорестада осознали, что уж лучше свои «дьяволы», которых знаешь, чем чужие, которые могут оказаться еще хуже. И платили «рус» за защиту. В одной из схваток погиб Эрик Скьольдунг, и конунгом стал Харальд.
Давно это было.
И Рюрик был совсем еще мальчишкой, когда впервые увидел короля франков. Тогда «русы» снова обратили в бегство бравых бургундцев Людвига Благочестивого: тяжеловооруженные, на лошадях, с огромными треугольными щитами, они ничего не могли поделать с «рустрингенскими дьяволами» в их болотистой вотчине. На этот раз своих бургундцев вел сам король. И Харальд взял короля в плен. Людвиг был красивый старый человек, он очень гордо держал голову. И очень хорошо скрывал свой страх. Рюрику это понравилось. Королю было непривычно, что Харальд говорил с ним как с равным, но викинг ни разу не унизил короля, хотя и мог бы: франк был в его власти, его бургундское войско, пуская пузыри, погружалось в рустрингенскую воду, потому королем де факто сейчас был Харальд [102] .
Харальд не стал мешать королю в его попытке «сохранить лицо»: Людвиг попытался представить дело так, что это его осенила вдруг идея: сделать Скьольдунгов своими поданными и передать Рустринген под их защиту от «других викингов».
– И, конечно, Дорестад, Людвиг ? – осведомился Харальд. С сарказмом, ибо ответ был всем известен заранее. Дорестад уже давно был их городом и платил дань им.
Король сделал вид, что чуть колеблется и что у него действительно есть выбор.
– Вот как договоримся, угощу тебя вином моих добрых рейнских виноградников, – добавил Харальд.
Король чуть поморщился:
– Да уж вино из Дорестада, говорят, и вправду доброе. Ну так уж и быть: бери под опеку и Дорестад. Я пришлю тебе своих людей – помочь возвести укрепления на берегах от… пиратов.
– В Дорестаде уже устроены укрепления от… пиратов, Людвиг .
Это действительно так и было. Русы и жители Дорестада свозили лес и вбивали сваи у речных берегов. Работа была долгой, тяжелой и грязной. Но эти сваи, незаметные под водой, запросто могли пропороть днище драккара. Только рулевые «рус» знали на память, где и в каком порядке они вбиты и как подойти к Дорестаду так, чтобы их избежать. «Чужие» пираты, потеряв так несколько лонгботов, больше к городу не совались.
– Вот как, викинг? В Дорестаде уже есть защита? Что ж, тем лучше, – сказал король. Он говорил на языке франков, который был хорошо понятен людям норс. Так стали пираты «рус» маркграфами и официальными вассалами франкского короля.
Ну и попойку они после этого устроили! Рюрик напился первый раз в жизни, и так плохо ему редко потом бывало.
В дорестадском медхусе чадили обмотанные паклей факелы. И пьяный Горм Скьольдунг вскочил тогда и закричал на Харальда, что Харальд, наверное, теперь – слабак, что он должен был убить короля франков, когда мог это сделать! Харальд грустно покачал головой, а потом молниеносно метнул в него нож, и тот вонзился Горму прямо в шею. И пока Горм хрипел, умирая, невозмутимо ответил ему, что если бы он убил короля франков, то это принесло бы «рус» гораздо больше вреда, чем пользы. И продолжил обгладывать баранье ребро. И никто больше не задавал никаких вопросов, потому что «рус» доверяли Харальду: на то он и конунг, чтобы знать, кого убивать, а кого оставлять в живых. А Горм уж, конечно, так и не попадет в Валхаллу: Один не берет туда тех, кто из гордыни говорит так против своего конунга, тем более родича.