На Цезаря возлагали также вину за
сумасбродства Долабеллы, корыстолюбие Матия и кутежи Антония; последний, в
довершение ко всему прочему, присвоил какими-то нечистыми средствами дом
Помпея и приказал его перестроить, так как он показался ему недостаточно
вместительным. Среди римлян распространялось недовольство подобными
поступками. Цезарь все это замечал, однако положение дел в государстве
вынуждало его пользоваться услугами таких помощников.
LII. KATOH и Сципион после сражения при Фарсале бежали в Африку и там
при содействии царя Юбы собрали значительные силы. Цезарь решил выступить
против них. Он переправился в Сицилию около времени зимнего солнцеворота и,
желая лишить своих командиров всякой надежды на промедление и проволочку,
сразу же велел раскинуть свою палатку на самом морском берегу. Как только
подул попутный ветер, он отплыл с тремя тысячами пехоты и небольшим отрядом
конницы. Высадив эти войска, он незаметно отплыл назад, боясь за свои
главные силы. Он встретил их уже в море и благополучно доставил в лагерь.
Узнав, что противники полагаются на какой-то старинный оракул, гласящий, что
роду Сципионов всегда суждено побеждать в Африке, Цезарь, — трудно сказать,
в шутку ли, чтобы выставить в смешном виде Сципиона, полководца своих
врагов, или всерьез, желая истолковать предсказание в свою пользу, — в
каждом сражении отводил какому-то Сципиону почетное место во главе войска,
словно главнокомандующему (среди людей Цезаря был некий Сципион Саллутион из
семьи Сципионов Африканских, человек во всех других отношениях ничтожный и
всеми презираемый). Сталкиваться же с неприятелем и искать сражения
приходилось часто: армия Цезаря страдала от недостачи продовольствия и корма
для лошадей, так что воины вынуждены были кормить лошадей морским мхом,
смывая с него морскую соль и примешивая в качестве приправы немного травы.
Неприятельская конница из нумидийцев господствовала над страной, быстро
появляясь всякий раз в большом числе. Однажды, когда конный отряд Цезаря
расположился на отдых и какой-то ливиец плясал, замечательно подыгрывая себе
на флейте, а солдаты веселились, поручив присмотр за лошадьми рабам,
внезапно неприятели окружили и атаковали их. Часть воинов Цезаря была убита
на месте, другие пали во время поспешного бегства в лагерь. Если бы сам
Цезарь и Азиний Поллион не поспешили из лагеря на подмогу, война, пожалуй,
была бы кончена. Во время другого сражения, как сообщают, неприятель также
одержал было верх в завязавшейся рукопашной схватке, но Цезарь ухватил за
шею бежавшего со всех ног знаменосца и повернул его кругом со словами: «Вон
где враги!»
LIII. ЭТИ УСПЕХИ побудили Сципиона помериться силами в решительном
сражении. Оставив Афрания в лагере и невдалеке от него Юбу, сам он занялся
укреплением позиции для нового лагеря над озером около города Тапса, имея в
виду создать здесь прибежище и опору в битве для всего войска.
В то время
как Сципион трудился над этим, Цезарь, с невероятной быстротой пройдя
лесистыми местами, удобными для неожиданного нападения, одну часть его
войска окружил, а другой ударил в лоб. Обратив врага в бегство, Цезарь
воспользовался благоприятным моментом и сопутствием счастливой судьбы: при
первом же натиске ему удалось захватить лагерь Афрания и после бегства Юбы
совершенно уничтожить лагерь нумидийцев. В несколько часов Цезарь завладел
тремя лагерями, причем пало пятьдесят тысяч неприятелей; Цезарь же потерял
не более пятидесяти человек.
Так рассказывают об этой битве одни писатели. Другие утверждают, что
Цезарь даже не участвовал в деле, но что его поразил припадок обычной
болезни как раз в то время, когда он строил войско в боевой порядок. Как
только он почувствовал приближение припадка, то, прежде чем болезнь
совершенно завладела им и он лишился сознания, его отнесли в стоявшую
поблизости башню и там оставили.
Некоторые из спасшихся бегством бывших консулов и преторов, попав в
плен, покончили самоубийством, а многих Цезарь приказал казнить.
LIV. ГОРЯ желанием захватить Катона живым, Цезарь поспешил к Утике:
Катон охранял этот город и поэтому не принял участия в сражении. Узнав о
самоубийстве Катона, Цезарь явно опечалился, но никто не знал, чем именно.
Он сказал только: «О, Катон, мне ненавистна твоя смерть, ибо тебе было
ненавистно принять от меня спасение». Но сочинение, впоследствии написанное
Цезарем против Катона, не содержит признаков мягкого, примирительного
настроения. Как же он мог пощадить Катона живым, если на мертвого излил так
много гнева? С другой стороны, снисходительность, проявленная Цезарем по
отношению к Цицерону, Бруту и множеству других побежденных, заставляет
некоторых заключить, что упомянутое выше сочинение родилось не из ненависти
к Катону, а из соперничества на государственном поприще, и вот по какому
поводу. Цицерон написал хвалебное сочинение в честь Катона, под заглавием
«Катон». Сочинение это, естественно, у многих имело большой успех, так как
оно было написано знаменитым оратором и на благороднейшую тему. Цезарь был
уязвлен этим сочинением, считая, что похвала тому, чьей смерти он был
причиной, служит обвинением против него. Он собрал много обвинений против
Катона и назвал свою книгу «Антикатон». Каждое из этих двух произведений
имело много сторонников в зависимости от того, кому кто сочувствовал —
Катону или Цезарю.
LV. ПО ВОЗВРАЩЕНИИ из Африки в Рим Цезарь прежде всего произнес речь к
народу, восхваляя свою победу. Он сказал, что захватил так много земли, что
ежегодно будет доставлять в государственное хранилище двести тысяч
аттических медимнов зерна и три миллиона фунтов оливкового масла. Затем он
отпраздновал триумфы — египетский, понтийский, африканский — не над
Сципионом, разумеется, а над царем Юбой.