Как пример его умеренности в пище приводят следующий
рассказ. Однажды в Медиолане он обедал у своего гостеприимца Валерия Леона,
и тот подал спаржу, приправленную не обыкновенным оливковым маслом, а
миррой. Цезарь спокойно съел это блюдо, а к своим друзьям, выразившим
недовольство, обратился с порицанием: «Если вам что-либо не нравится, —
сказал он, — то вполне достаточно, если вы откажетесь есть. Но если кто
берется порицать подобного рода невежество, тот сам невежа». Однажды он был
застигнут в пути непогодой и попал в хижину одного бедняка. Найдя там
единственную комнату, которая едва была в состоянии вместить одного
человека, он обратился к своим друзьям со словами: «Почетное нужно
предоставлять сильнейшим, а необходимое — слабейшим», — и предложил Оппию
отдыхать в комнате, а сам вместе с остальными улегся спать под навесом перед
дверью.
XVIII. ПЕРВОЮ из галльских войн, которую ему пришлось вести, была с
гельветами и тигуринами. Эти племена сожгли двенадцать своих городов и
четыреста деревень и двинулись через подвластную римлянам Галлию, как прежде
кимвры и тевтоны, которым они, казалось, не уступали ни смелостью, ни
многолюдством, ибо всего их было триста тысяч, в том числе способных
сражаться — сто девяносто тысяч. Тигуринов победил не сам Цезарь, а Лабиен,
которого он выслал против них и который разгромил их у реки Арара. Гельветы
же напали на Цезаря неожиданно, когда он направлялся с войском к одному из
союзных городов; тем не менее он успел занять надежную позицию и здесь,
собрав свои силы, выстроил их в боевой порядок. Когда ему подвели коня,
Цезарь сказал: «Я им воспользуюсь после победы, когда дело дойдет до погони.
А сейчас — вперед, на врага!» — и с этими словами начал наступление в пешем
строю. После долгой и упорной битвы он разбил войско варваров, но наибольшие
трудности встретил в лагере, у повозок, ибо там сражались не только вновь
сплотившиеся воины, но и женщины и дети, защищавшиеся вместе с ними до
последней капли крови. Все были изрублены, и битва закончилась только к
полуночи. К этой замечательной победе Цезарь присоединил еще более славное
деяние, заставив варваров, уцелевших после сражения (а таких было свыше ста
тысяч), соединиться и вновь заселить ту землю, которую они покинули, и
города, которые они разорили. Сделал же он это из опасения, что в опустевшие
области перейдут германцы и захватят их.
XIX. ВТОРУЮ войну он вел уже за галлов против германцев, хотя раньше и
объявил в Риме их царя Ариовиста союзником римского народа. Но германцы были
несносными соседями для покоренных Цезарем народностей, и было ясно, что они
не удовлетворятся существующим порядком вещей, но при первом удобном случае
захватят всю Галлию и укрепятся в ней. Когда Цезарь заметил, что начальники
в его войске робеют, в особенности те молодые люди из знатных семей, которые
последовали за ним из желания обогатиться и жить в роскоши, он собрал их на
совет и объявил, что те, кто настроен так трусливо и малодушно, могут
возвратиться домой и не подвергать себя опасности против своего желания.
«Я
же, — сказал он, — пойду на варваров с одним только десятым легионом, ибо
те, с кем мне предстоит сражаться, не сильнее кимвров, а сам я не считаю
себя полководцем слабее Мария». Узнав об этом, десятый легион отправил к
нему делегатов, чтобы выразить свою благодарность, остальные же легионы
осуждали своих начальников, и, наконец, все, исполнившись смелости »
воодушевления, последовали за Цезарем и после многодневного пути разбили
лагерь в двухстах стадиях от противника. Уже самый приход Цезаря несколько
расстроил дерзкие планы Ариовиста, ибо он никак не ожидал, что римляне,
которые, казалось, не смогут выдержать натиска германцев, сами решатся на
нападение. Он дивился отваге Цезаря и в то же время увидел, что его
собственная армия приведена в замешательство. Но еще более ослабило мужество
германцев предсказание священных жен, которые, наблюдая водовороты в реках и
прислушиваясь к шуму потоков, возвестили, что нельзя начинать сражение
раньше новолуния. Когда Цезарь узнал об этом и увидел, что германцы
воздерживаются от нападения, он решил, что лучше напасть на них, пока они не
расположены к бою, чем оставаться в бездеятельности, позволяя им выжидать
более подходящего для них времени. Совершая налеты на укрепления вокруг
холмов, где они разбили свой лагерь, он так раздразнил германцев, что те в
гневе вышли из лагеря и вступили в битву. Цезарь нанес им сокрушительное
поражение и, обратив в бегство, гнал их до самого Рейна, на расстоянии в
четыреста стадиев, покрыв все это пространство трупами врагов и их оружием.
Ариовист с немногими людьми успел все же переправиться через Рейн. Число
убитых, как сообщают, достигло восьмидесяти тысяч.
XX. ПОСЛЕ этого, оставив свое войско на зимних квартирах в земле
секванов, Цезарь сам, чтобы заняться делами Рима, направился в Галлию,
лежащую вдоль реки Пада и входившую в состав назначенной ему провинции, ибо
границей между Предальпийской Галлией и собственно Италией служит река
Рубикон. Сюда к Цезарю приезжали многие из Рима, и он имел возможность
увеличить свое влияние, исполняя просьбы каждого, так что все уходили от
него, либо получив то, чего желали, либо надеясь это получить. Таким образом
действовал он в течение всей войны: то побеждал врагов оружием сограждан, то
овладевал самими гражданами при помощи денег, захваченных у неприятеля. А
Помпей ничего не замечал. Между тем белый, наиболее могущественные из
галлов, владевшие третьей частью всей Галлии, отложились от римлян и собрали
многотысячное войско. Цезарь выступил против них со всей поспешностью и
напал на врагов, в то время как они опустошали земли союзных римлянам
племен. Он опрокинул полчища врагов, оказавших лишь ничтожное сопротивление,
и учинил такую резню, что болота и глубокие реки, заваленные множеством
трупов, стали легко проходимыми для римлян.