Он застал их
еще стоящими на якоре у острова и захватил в плен большую часть из них.
Захваченные богатства он взял себе в качестве добычи, а людей заключил в
тюрьму в Пергаме. Сам он отправился к Юнку, наместнику Азии, находя, что
тому, как претору, надлежит наказать взятых в плен пиратов. Однако Юнк,
смотревший с завистью на захваченные деньги (ибо их было немало), заявил,
что займется рассмотрением дела пленников, когда у него будет время; тогда
Цезарь, распрощавшись с ним, направился в Пергам, приказал вывести пиратов и
всех до единого распять, как он часто предсказывал им на острове, когда они
считали его слова шуткой.
III. ТЕМ ВРЕМЕНЕМ могущество Суллы пошло на убыль, и друзья Цезаря
стали звать его в Рим. Однако Цезарь сначала отправился на Родос, в школу
Аполлония, сына Молона, у которого учился и Цицерон и который славился не
только ораторским искусством, но и своими нравственными достоинствами.
Цезарь, как сообщают, и от природы был в высшей степени одарен способностями
к красноречию на государственном поприще и ревностно упражнял свое
дарование, так что, бесспорно, ему принадлежало второе место в этом
искусстве; однако первенствовать в красноречии он отказался, заботясь больше
о том, чтобы стать первым благодаря власти и силе оружия; будучи занят
военными и гражданскими предприятиями, с помощью которых он подчинил себе
государство, он не дошел в ораторском искусстве до того предела, который был
ему указан природой. Позднее в своем произведении, направленном против
сочинения Цицерона о Катоне, он сам просил не сравнивать это слово воина с
искусной речью одаренного оратора, посвятившего много времени
усовершенствованию своего дара.
IV. ПО ПРИБЫТИИ в Рим Цезарь привлек к суду Долабеллу по обвинению, в
вымогательствах в провинции, и многие из греческих городов представили ему
свидетелей. Долабелла, однако, был оправдан. Чтобы отблагодарить греков за
их усердие, Цезарь взялся вести их дело, которое они начали у претора
Македонии Марка Лукулла против Публия Антония, обвиняя его во
взяточничестве. Цезарь так энергично повел дело, что Антоний обратился с
жалобой к народным трибунам в Рим, ссылаясь на то, что в Греции он не
находится в равном положении с греками. В самом Риме Цезарь, благодаря своим
красноречивым защитительным речам в судах, добился блестящих успехов, а
своей вежливостью и ласковой обходительностью стяжал любовь простонародья,
ибо он был более внимателен к каждому, чем можно было ожидать в его
возрасте. Да и его обеды, пиры и вообще блестящий образ жизни содействовали
постепенному росту его влияния в государстве. Сначала завистники Цезаря не>
обращали на это внимания, считая, что он будет забыт сразу же после того,
как иссякнут его средства.
Сначала завистники Цезаря не>
обращали на это внимания, считая, что он будет забыт сразу же после того,
как иссякнут его средства. Лишь когда было поздно, когда эта сила уже так
выросла, что ей трудно было что-либо противопоставить, и направилась прямо
на ниспровержение существующего строя, они поняли, что нельзя считать
незначительным начало ни в каком деле. То, что не пресечено в зародыше,
быстро возрастает, ибо в самом пренебрежении оно находит условия для
беспрепятственного развития. Цицерон, как кажется, был первым, кто считал
подозрительной и внушающей опасения деятельность Цезаря, по внешности
спокойную, подобно гладкому морю, и распознал в этом человеке смелый и
решительный характер, скрывающийся под маской ласковости и веселости. Он
говорил, что во всех помыслах и образе действий Цезаря он усматривает
тиранические намерения. «Но, — добавлял он, — когда я вижу, как тщательно
уложены его волосы и как он почесывает голову одним пальцем, мне всегда
кажется, что этот человек не может замышлять такое преступление, как
ниспровержение римского государственного строя». Но об этом — позже.
V. ПЕРВОЕ доказательство любви к нему народа Цезарь получил в то время,
когда, добиваясь должности военного трибуна одновременно с Гаем Помпилием,
был избран большим числом голосов, нежели тот, второе же, и еще более явное,
когда после смерти своей тетки Юлии, жены Мария, он не только произнес на
форуме блестящую похвальную речь умершей, но и осмелился выставить во время
похорон изображения Мария, которые были показаны впервые со времени прихода
к власти Суллы, так как Марий и его сторонники были объявлены врагами
государства. Некоторые подняли голос против этого поступка, но народ криком
и громкими рукоплесканиями показал свое одобрение Цезарю, который спустя
столь долгое время как бы возвращал честь Мария из Аида в Рим.
Держать надгробные речи при погребении старых женщин было у римлян в
обычае, в отношении же молодых такого обычая не было, и первым сделал это
Цезарь, когда умерла его жена. И это вызвало одобрение народа и привлекло
его симпатии к Цезарю, как к человеку кроткого и благородного нрава. После
похорон жены он отправился в Испанию в качестве квестора при преторе Ветере,
которого он всегда почитал и сына которого позже, когда сам стал претором,
сделал квестором. Вернувшись после отправления этой должности, он женился
третьим браком на Помпее, имея от Корнелии дочь, которую впоследствии выдал
замуж за Помпея Магна.
Щедро расточая свои деньги и покупая, казалось, ценой величайших трат
краткую и непрочную славу, в действительности же стяжая величайшие блага за
дешевую цену, он, как говорят, прежде чем получить первую должность, имел
долгов на тысячу триста талантов. Назначенный смотрителем Аппиевой дороги,
он издержал много собственных денег, затем, будучи эдилом, выставил триста
двадцать пар гладиаторов, а пышными издержками на театры, церемонии и обеды
затмил всех своих предшественников.