…Милые человеческие слабости. Ничего особенного. Рядом с выдумками демонов краска на основе человеческой крови казалась пустяком. Но скоро Арэлл поняла, что боится разговаривать с сиятельными магистратами, чтобы не узнать очередную страшную мерзость о каждом из них. Эдил[22] Серторий Квинт, сенатор Полибий Катиллин…
Квестор[23] Антонин Пий был единственным в этой толпе, с кем Арэлл до некоторого времени могла общаться без внутренней брезгливой дрожи. Толстый, страдающий одышкой человек с грустными глазами, обремененный большой семьей и кучей нахлебников.
Толстый, страдающий одышкой человек с грустными глазами, обремененный большой семьей и кучей нахлебников. Его должность не приносила большого дохода, а взятки, как сам признавался, он брать не умел. Считал ниже своего достоинства.
На последнем торжестве он долго разговаривал с элланкой.
— Прекрасный праздник, — отдуваясь и вытирая вспотевший лоб, едва только увидел невесту наследника, заявил он, — И еще больше его украшает ваше присутствие, дорогая.
— Не будем обо мне, — поспешила остановить его девушка, уже зная, что комплименты могут затянуться надолго. — Расскажите, как вы.
— Вы понимаете, милая, — начал он сразу доверительно, поддерживая Арэлл за локоть, — признаться, иногда начинаю чувствовать себя неполноценным. Не далее как вчера разбирали дело лурия Клавдия. Нет, естественного, не того, не вашего, то есть я хочу сказать — не сиятельного лудия?наследника. Так вот, убийство раба. Причем раб, дубина, сам напал на достопочтенного лурия при свидетелях. И был убит. Разорван на куски мастифом своего хозяина. Извините, дорогая, за кровавые подробности. Конечно же необходимо судебное разбирательство. По закону всех рабов, содержащихся в доме, надлежит подвергнуть пыткам и казни. Вижу, я шокировал вас, но таковы законы. Так вот, интерес лурия Клавдия был в том, чтобы не потерять свою собственность, за которую он, надо сказать, заплатил немалые деньги из?за одного безумца. Он приходит ко мне с довольно крупной суммой денег и просит уладить это дело миром. Повернуть все как?нибудь так, словно не было никакого нападения и он сам убил раба. Хотел показать гостям охотничьи качества собаки. А я, вы представляете, не смог взять деньги. Не смог, и все.
В его маленьких глазках кроме разочарования элланка увидела еще и отблеск гордости. Он не столько сетовал на свою принципиальность и болезненную честность, сколько гордился ею.
— Что стало с теми людьми?
— С какими, дорогая?
— С рабами!
— А, их казнили.
— Всех?!
— Ну да. Закон в этом смысле очень строг. Рабы должны знать, что, если кто?то из них посмеет поднять руку на своего господина, наказаны будут все.
Арэлл захотелось взвыть. А еще лучше схватить лицемерного Пия за шкирку и швырнуть с балкона вниз. Они Стояли, любуясь утренним Рэймом, залитым солнцем, но тогда Арэлл показалось, что небо потемнело. Это от ярости. Которую совершенно невозможно контролировать. В доме богатого патриция живет не менее ста рабов, и все они были убиты ради чванливой прихоти квестора Антонина
— Лурия Арэлл, вам плохо?! — всполошился толстяк заметив, как изменилось выражение ее лица. — Это от солнца. Позвольте проводить вас.
Клавдий, беседующий с префектом преторианцев — звероподобным Марием Антонием, — увидел, что с невестой творится нечто странное. То есть странное с точки зрения нормальных людей. Сам?то он давно привык к выходкам элланской девицы. Теперь, по всем признакам, ее трясло от бешенства.
Она успокоилась только спустя некоторое время. Уговорила себя, сидя в одиночестве в комнате со спящими нимфами и грустным мальчиком. Но в обществе Антонина с тех пор у нее начинала болеть голова от раздражения.
«Я не хочу ничего знать о них! Мне проще ничего не знать. Тогда я по?прежнему смогу считать их людьми…»
— Арэлл! Дорогая, ты спишь?! — горячая, влажная ручка Лоллы прикоснулась к ее запястью.
— Нет. — Девушка открыла глаза, перед которыми все еще стояла пурпурная пелена шелковой ткани Ферста.
— Приехали! Ах, как же я волнуюсь!!
Носилки больше не двигались, занавески раздвинули, и два крепких раба со всей подобающей почтительностью помогли выйти сначала дочери императора, затем его будущей невестке.
Элланке было все равно, какое место она занимает в иерархии семьи правителя, но Лолла закатывала истерику, если чувствовала, что ей не оказали достаточного уважения. Пока она была «главнее» Арэлл и собиралась извлечь из своего положения все возможные преимущества.
Первое, что они увидели, был «Гиеронт». Корабль уже спустили на воду. Он выглядел как огромный морской зверь, случайно заплывший в реку и теперь оказавшийся не в силах выбраться обратно на простор. Казалось, он так и застрянет между двух берегов.
Палубу освещали огни. Множество огней… Прохладный ветер трепал разноцветные флаги, обрывал цветы, тяжелыми гирляндами обвивавшие мачты, все восемь башен, якоря и даже весла гребцов.
Возле гавани располагались верфи, лавки, какие?то скособоченные домишки непонятного назначения, но теперь они растворялись в темноте. Сияние «Гиеронта» затмевало их. Дорога к сходням тоже оказалась усыпанной цветами, и по обе стороны от прохода стояли преторианцы в парадных доспехах. Арэлл шла следом за Лоллой и двумя ее телохранителями, чувствуя, как похрустывают под ногами тонкие стебельки. Любопытная толпа шумела где?то справа, оттесненная солдатами от места, где должно происходить основное празднество.