Все еще держа за шкирку Атэра и придерживая в тоге золото, колотящее по ноге, я выскочил из зала и нырнул в парилку, наполненную горячим паром. За нами следом кто?то бежал, азартно вопя, впереди тоже выдвинулось обширное тело, вооруженное ведром с кипятком. Но я больше не стал валять дурака, открыл телепорт и нырнул в него вместе с ошалевшим мальчишкой, клубами горячего пара и брызгами воды…
Мы очутились на тихой, безлюдной, тенистой улочке. Несколько мгновений сидели, медленно приходя в себя, потом Атэр начал ощупывать лицо, проверяя, «правильно ли собрался» после перемещения в демоническом телепорте. Понял, что все в порядке, вскочил, вопя от восторга:
— Гэл! Ты потрясающий! Ты просто… потрясающий! Как ты их всех! Как ты их всех! Как они все, а?!
Да?да. Конечно. Другие эпитеты, кроме «потрясающий» и «великолепный», ко мне трудно подобрать. Ну в крайнем случае я еще соглашусь на «сверхъестественный».
— Ты зачем украл чернильницу?!
Атэр сразу сник, потупился, шмыгнул носом:
— Н?не знаю. Я волновался… А когда сильно волнуюсь… У меня потом в руках всегда оказываются какие?нибудь вещи… иногда чужие.
Ясно. Клептоман. Малолетний клептоман на нашу голову. Вот будет Энджи подарочек.
— Слушай, Гэл, — он вдруг схватил меня за руку, забыв о своей провинности, — что это было? Как мы с тобой разговаривали… молча?
— Это называется мысленная связь, — объяснил я устало. — Магическое действие. Не слышит никто, кроме двоих Говорящих, или троих… Голос звучит здесь.
Я приподнялся и постучал Атэра по лбу.
— Здорово. — Он потер свою черноволосую вихрастую го?лову, а я подумал о том, что надо было его подстричь, пока мы были в термах. — Это ты так сделал… ну мысленную связь?
— Это ты сам сделал. Переволновался, наверное. Мальчишка сердито засопел и отшвырнул в сторону чернильницу, которую до сих пор сжимал в руке. Поправил свою тогу из простыни и покосился на меня.
— Деньги пересчитать надо. Что ж мы их, зря, что ли, выиграли.
Как будто деньги выигрывали только для того, чтобы их пересчитывать. И особенно мне нравится это «мы».
— Считай, если хочешь.
Атэр огляделся по сторонам, не обнаружил никого подозрительного, высыпал монеты на землю под деревом и принялся перекладывать их из одной кучки в другую, шепча что?то. Похоже, это занятие развеселило мальчишку — хмуриться он перестал.
— Три тысячи сестерциев.
Похоже, это занятие развеселило мальчишку — хмуриться он перестал.
— Три тысячи сестерциев. — Атэр наконец закончил подсчет, разложив монеты аккуратными столбиками. — Неплохо! Теперь мы сможем купить одежду. И еду. Я, знаешь, с утра есть хочу. А ты мне даже пирожка не купил.
— Купил бы, если бы ты не свалял дурака с чернильницей. Подросток поморщился, но возражать не стал, его тревожила какая?то другая мысль.
— Знаешь, три тысячи сестерциев — это хорошие деньги. Не самые большие, но на них можно жить в достатке четыре месяца. Или даже пять. Только я не понимаю, ты же демон. Наколдовал бы нам богатые одежды. Или миллион сестерциев. Не нужно было бы идти в термы…
— Если бы мы не пошли в термы, ты бы не научился самостоятельно выходить на мысленную связь, — отрезал я. — И будь добр, не задавай лишних вопросов. Я знаю, что делаю.
Совершенно ни к чему мальчишке быть в курсе, что мой ранг в демонском мире представляет не слишком?то большие магические возможности.
Атэр пожал плечами, поднял медный амулет атлета?неудачника и протянул мне:
— На. Держи, это часть твоего выигрыша.
— Можешь оставить его себе. Как сувенир.
Мальчишка задумчиво повертел в руках медальон, потер его краем тоги и повесил на шею.
— Я его Энджи подарю. Может, ему понравится. Подари?подари. Тебе еще, дружок, предстоит выслушать не один десяток деликатных упреков на тему игры мечеными костями в общественном месте. Удивляюсь, как он вообще отпустил нас в термы обманывать наивных граждан. Что?то его светлость в последнее время стал чересчур рассеян.
— Ладно. — Я сгреб монеты, аккуратно разложенные Атэром, оторвал от своей тоги?простыни кусок и завязал в него деньги. Получилось что?то, отдаленно напоминающее кошелек. Ничего, первое время обойдемся и таким. — Теперь идем.
В этом квартале было на удивление пустынно и тихо. Только в пыли у каменной стены, на самом солнцепеке, валялась собака. Она подняла голову, следя за нами сонным взглядом, зевнула. Потом, почуяв во мне демоническую сущность, попыталась зарычать, но передумала и снова уронила мохнатую голову на лапы.
Как оказалось, пес охранял (или делал вид, что охраняет) вход в лавку, где торговали дешевыми тканями, медными и серебряными украшениями, металлическими зеркалами, светильниками и прочей мелочью. Почтенный седовласый господин — торговец — меланхолично взирал на то, как Атэр роется в его тканях, шлепая босыми пыльными ногами по гладкому камню пола. На меня он покосился только один раз и свое отношение к моей персоне выразил тем, что придвинул ближе к себе тонкогорлую вазу. Видимо, она была самой ценной в этом заведении.
— Гэл, смотри, берем вот эту тунику[19]. И эту тоже. А еще, гляди, ткань для тоги. Очень красивая. А мне — пенулу[20]. Вот какая теплая. Покупай.