— Для Его Могущества Некроса должна быть избрана жертва к следующему празднику… — Сухая, желтая рука с золотым стеком в узловатых пальцах поднялась и указала на мальчишку?раба.
Эллан выронил поднятый мяч, и тот медленно откатился под ноги Тиберия. «Вот и еще один такой же, как я, — равнодушно подумал Гратх. — Жив, но уже мертв».
— Как же так? — прошептал Клавдий. Текучий, хорошо поставленный голос подвел его, задрожал. — Почему? Он мой. Он принадлежит мне.
— Мы все принадлежим Повелителю, — монотонно отозвался жрец, полузакрыв глаза.
— Нет?нет, — пролепетал Клавдий, — так нельзя. Я император.
Когда боги хотят наказать — они лишают голоса? Вместо слов гнева и негодования наследник мог теперь издавать лишь жалкий лепет. За что? Почему Ионт? Почему у него отбирают единственное утешение? Забрали бы элланскую мерзавку. Она тоже светлоглазая и светловолосая, а жизненной силы хватит на сотню голодных демонов. Заберите лучше ее…
Мальчик терпеливо стоял рядом. Верил, что тот поможет? Не разрешит никуда уводить? Наследник уже почти собрался с силами. Нужные фразы звучали в голове: «Убирайтесь!» Нет, лучше: «Здесь вы ничего не получите!» Да, именно так: «Ищите другую жертву». Как лудий он имел право сказать подобное. Как император — тем более. Как император… Вот только будут ли жрецы проводить ритуал после подобного отказа?.. Клавдий вдруг понял, что ничего не может произнести вслух. Челюсть, язык точно застыли, смерзлись губы.
Жрец подошел, положил руку на плечо Ионта, подталкивая к выходу. И тот пошел, медленно, шаг за шагом, оглядываясь на Клавдия. Удивленно, доверчиво… обреченно. Эллан уже понял, что лудий не остановит его палачей. Но ненависти, обвинения и страха в светлых глазах не было.
«Скажи! Скажи, еще не поздно! Останови их! Всего несколько слов! Ты же почти император! Сейчас! Еще мгновение! Приказ уже жжет язык!» Клавдий видел, что Гратх, этот хромой горлопан, тоже смотрит на него. Молча. С презрением. Едва ли не с отвращением. «Не смей обвинять меня, трибун! Я погляжу, как будут рвать на куски твоего брата, и ты сам тоже будешь трястись от беспомощности и страха. За себя. За свою жизнь!»
«Нет, нужно молчать. Сейчас можно разговаривать только мысленно. Только с собой. Правильно думать… Ионт, мальчик, ну почему именно ты! Я не хочу видеть, как они будут резать твое тело! Я ничего не хочу об этом знать! Я не желаю думать об этом!» Раб еще раз оглянулся через плечо. «Уже поздно. Я не смогу их остановить. Они не послушают меня. Будет только хуже».
— От имени Великого Некроса храм принимает принесенную тобой жертву, император Великого Рэйма, — бесцветным, безразличным голосом произнес жрец, задержавшись на мгновение на пороге зала.
А прежде чем за процессией закрылись створки двери, эллан последний раз поймал глазами взгляд Клавдия. Как будто произнес: «Я не виню тебя. Не терзайся. Ты не виноват».
Едва только они скрылись, наследник почувствовал удивительное облегчение. Он поступил во всех отношениях правильно. Власть имущий возвеличил его. Это огромное достижение. Слова жреца многого стоят. Теперь (наконец?то!) лудий окончательно признан. Он император. Конечно, Ионт не мог помыслить ничего другого, он все правильно понял. Нельзя поставить на одну чашу весов его жалкую рабскую жизнь и благополучие целой страны в лице ее правителя. Мальчишка всего лишь покорился судьбе. Кажется, этому учили еще Древние — у каждого человека своя судьба.
Да, все было правильно. И все же… К чувству торжества примешивалось нечто… очень болезненное. Горькое сожаление. «Ионт единственный не говорил, что я виновен. Арэлл, отец, все остальные всегда обвиняли меня». И Клавдий вдруг запоздало понял, что мог бы, не теряя, приобрести все то же, что он получил. Он мог предложить жрецам храма другого раба.
И Клавдий вдруг запоздало понял, что мог бы, не теряя, приобрести все то же, что он получил. Он мог предложить жрецам храма другого раба. Десять других рабов! Это было так просто. «Почему же я не остановил их?!»
Лицо народного трибуна выражало последнюю степень отвращения.
— Трусливая мразь, — произнес он сквозь зубы, повернулся спиной к своему императору и, прихрамывая, вышел из зала.
— Ты не можешь обвинять меня, Гратх, — прошептал Клавдий. — Ты не имеешь права обвинять! Ты не выбирал между своей и чужой жизнью. Я император! Я нужен Рэйму!
«Ты не нужен никому, — шепнул едко кто?то из глубины сознания. Наверное, внутренний демон, предназначенный для того, чтобы терзать душу. — Ты ничтожество!»
Император Великой Рэймской империи сел на пол, вцепился в свои темные кудри и застонал от бессилия и отвратительного чувства вины.
Тиберий шел, чувствуя боль в ноге, натыкаясь на тихих рабов в траурных одеждах. Это был не его мальчишка. Ему вообще не было дела до тайных страстей Клавдия. Но видеть, И как наследник трясется и потеет от страха, было отвратительно. Хорошего императора мы получаем. Он не в состоянии защитить даже собственного раба!
— Лурий Гратх! — услышал Тиберий, едва успел отшатнуться в сторону, но все же задел встречного плечом.
— Что случилось? На вас лица нет!