— Как вы там?
— Сидим дома, пересматриваем фильмы, читаем. — Маша вздохнула. — В бане паримся, пока электричество есть. Думаем, что же дальше будет.
— Что в Москве?
— Все хуже и хуже, говорят. В городе оставаться уже нельзя, началось бегство. Армия помочь или не могла, или не стала помогать. Не знаю, мы здесь только из Интернета новости берем, ну и телевизор.
— А что показывают?
Я расхаживал по кухне в совершенно нелепом виде — босиком, в тренировочных штанах и с голым торсом. Зато через плечо, как перевязь меча, висел пояс с кобурой, в которой покоился маленький «Андеркавер». Как решил с ним вообще не расставаться, так и сделал. Не дай бог, кто увидит — засмеют. Да и пусть смеются, жалко, что ли?
— Показывают один канал. В смысле, все работают, но везде одно и то же. Сидят два ведущих, все время читают, где что случилось, говорят, куда уходить из города, где можно заправиться. Вовка вообще с утра до вечера смотрит.
— Что-то полезное высмотрел?
— Говорит, что высмотрел, — ответила она с некоей долей скепсиса в голосе.
— Что мальчишки?
— Нормально. Сашка немножко привык к домоседству, все больше с машинками играет и за котами гоняется, Юрка у компьютера целый день, но я его не трогаю — не думаю, что электричество еще долго будет.
— Кстати, генератор не проверяли?
— Нет, а что? Он же вроде работал.
— Все равно проверьте — мало ли…
— Хорошо. Да, Володя сейчас стекла закрашивает в бассейне белой краской. Это ты его просил?
— Гм… даже не помню. Но в любом случае хотел попросить. А то там защиты никакой — пусть хоть заметно не будет, если кто-то за водой вышел.
— А дырку в стене никак пробить нельзя, Володя спрашивал. Он бы туда шланг просунул.
— Там стена из бетонных блоков, цоколь все же. Не выйдет — я думаю, год долбить придется. И еще фундамент треснет. Наверное.
Хорошо, что Маша думает о каких-то делах. Сидеть взаперти и депрессовать — хуже некуда. Недаром считается, что сидящих в замкнутом пространстве обязательно надо загрузить работой.
— Что еще делаете?
— Ночью, когда видно не будет, будем стенки зимнего сада закрашивать.
— Зачем? — не понял я.
Зимний сад у нас как раз на крыше бассейна пристроен, и в него выходит из нашей спальни раздвижная стеклянная стена. Для безопасности она может закрываться выдвижной решеткой, такой мощной, что и трактором не вырвешь, не то что руками. Да и забраться на уровень пола снаружи никакой зомби не сможет — там метра три гладкой стены.
— Вовка сказал, что через эти стекла и нашу стену можно следить за тем, что в доме делается, если в соседский дом забраться.
— Хм… верно…
Вот так, хохмач хохмачом, а думает стратегически.
— Хм… верно…
Вот так, хохмач хохмачом, а думает стратегически. Я только завидовать могу: почему сам не догадался? Минус мне, с занесением.
— Ладно, дорогой мой, ты лучше скажи, когда к нам направишься.
Я лишь вздохнул — пока ведь так ничего и не придумал. Но сказал другое:
— Вчера ввели военное положение и объявили призыв в национальную гвардию. Боюсь рисковать, они собираются пока перекрыть все дороги.
— Ну… — Вздох больше похож на всхлип. — Как только станет можно, ты не задерживайся, ладно?
— Шутишь? Я здесь умираю без вас. Мальчишкам трубку дашь?
23 марта, пятница, утро. Округ Юма, Аризона, США
Итак, чего я хотел? Еду я хотел, даже завтракал сегодня пустым чаем. Живешь по-холостяцки, ешь или в ресторанчике, или купишь себе у мясника пару стейков, пожаришь на решетке, пока парные, да и умнешь. А запасов не делал — только минералка, чай и сок дома есть. А теперь надо что-то с этим делать.
Надо ехать в город. И надо запастись едой. Не знаю, кто и как, но свой личный запас я сделаю: все равно мои пути с местными жителями скоро разойдутся. Да и вообще осмотреться надо: что здесь делается в окрестностях? Как выглядит военное положение в натуре? Оно, как оказалось, еще и комендантский час включает. Когда мы вчера с налетчиками перестреливались, мы его крутом нарушали, как теперь выясняется. Нехорошо.
Кстати, о налетчиках — им удалось ранить в плечо одного депьюти из конторы шерифа. К своему удивлению, узнал, что все эти депьюти переехали в нашу Койотову Купальню, заняв с семьями не проданные пока дома. И предложил такое решение не кто иной, как сам застройщик — Тиллман, в нашем же поселке и проживающий: сообразил, что тем самым усилит наше воинство. Часть депьюти не согласилась, но шестеро перебрались, так что ополчение уже представляет собой полноценный стрелковый взвод. По численности, разумеется, а не по выучке.
Кто же был вчерашними налетчиками — понять трудно. С их стороны тоже были потери: в двух местах нашли обширные пятна крови. Причем одно как раз там, куда я стрелял. Хочется надеяться, что именно я и попал, хоть утверждать и не буду. А больше никаких реальных следов они не оставили — разве что множество стреляных гильз разных калибров.
Однако когда мы так и сидели на втором этаже офиса за сейфом до утра, к нам присоединился один из депьюти, Джон, который и рассказал, что сообщали уже о нескольких подобных бандах. Вроде как одна из них пришла с той стороны границы, а пара-тройка так и из местной швали собрались. Да, быстро за мародерство народ взялся. Что делается в таком случае в «черном поясе» страны, где публика никогда возможности побить витрины не упускала?