Фургон покатил легко, уверенно, вызывая уважение своими габаритами и массой. Путёвая машина. Я глянул в зеркало заднего вида в салон — огромный пустой кузов с обитым рубчатой черной резиной полом, у одной из стен пристроился большой инструментальный ящик — фургон явно ремонтников возил. Хороший, большой фургон, слона перевезти можно, ну и загрузить — двойные двери сзади и двойные же по правому борту. А можно и не слона. Можно и мотоцикл, например, тем более что будет к чему привязать, если минут десять с дрелью и напильником повозиться. Эта идея мне понравилась.
Кстати, соотечественники моей спутницы, которые в бандах, очень любят именно такие фургоны, переделывая их в нечто вроде передвижных клубов для самих себя — музыка, расписанные стенки, диваны. Иногда они такие вэны даже вскладчину покупают. Я глянул на одометр машины — полста тысяч миль прошла, едва в пору зрелости вступила, если можно так выразиться.
— Держись желтой полосы и все время забирай правее, — подсказала она.
Я так и сделал. Затем мы попали на дополнительную стоянку частных самолетов, объехали ее по кругу, попетляли меж каких-то больших ангаров — и вскоре подкатили к воротам с закрытым шлагбаумом и открытыми створками, возле которых в стеклянной будке расположился охранник. Охранник был один, но вот морских пехотинцев рядом в песочного цвета «хамви» было четверо. А еще у них был крупнокалиберный пулемет на крыше. Однако все прошло благополучно — девушка еще на ходу высунулась из окна и помахала рукой караульному, поэтому шлагбаум поднялся у меня перед самым капотом. Вот уж провинциальная простота нравов.
Я свернул направо, на авеню Фортуна, которое вело в сторону главной в этом районе Тридцать второй улицы.
— Ты куда? — неожиданно спохватилась девушка.
— У меня мотоцикл на стоянке перед терминалом. Хочу забрать.
Она с сомнением посмотрела на меня.
— Мне кажется, что нам туда лучше не ехать.
— У меня выбора нет. Не бросать же мне его?.. — Тут я спохватился: — А как теперь насчет рейса?
— Забудь, — махнула она здоровой рукой. — У охраны радио было включено, пока ты в зале стрелял, я его слушала. Военные объявили карантин, аэропорт закрыли и даже собираются конфисковать самолет, что прилетел из Юты.
— Это как? — удивился я.
— А так, — усмехнулась она. — Они ожидают введения военного положения с часу на час, и тогда у них сильно прибавится власти.
Ну это как раз нормальная реакция правительства. Важно только, на что они нацелят войска. На усмирение недовольных или все же на защиту населения? Если последнее, то я и не против вовсе. Но как-то не очень верится, хоть и сам не пойму, почему именно. Наверное, потому что представляю себе структуру власти.
— Это понятно… — протянул я. — Ладно, а как ты дальше собираешься действовать? Куда тебя отвезти? К слову, машину я не отдам.
На последнее мое замечание она лишь усмехнулась, затем сказала:
— Было бы странно, если бы ты отдал ее обратно. А меня завези на стоянку возле «Кей-Марта», меня будет ждать брат. Я с ним успела созвониться. Годится?
— Вполне.
22 марта, четверг, день. Округ Юма, Аризона, США
Девушку, с которой мы сбежали из аэропорта, украв два ружья, пистолет и фургон, звали Хуанитой, но она предпочла, чтобы ее звали Анита. Я не возражал. Брат ее оказался восемнадцатилетним тощим жилистым парнишкой в грубых ботинках и штанах и в белой застиранной майке, которая до самых плеч открывала разукрашенные разноцветной татуировкой руки. На голове у него была красно-желтая бандана, что недвусмысленно подчеркивало его принадлежность к «Лос Локос» — крупной банде из Сан-Луиса. Надо ли говорить, что приехал он на большом расписном фургоне, переделанном как раз из такого «Шеви Экспресс», который мы угнали с его сестрой и какой я уже присвоил себе, наплевав на всякую законность. Все равно собственность аэропорта — не я, так кто другой его уведет, а то и вовсе пропадет машина. Сейчас же получается, что я ее не украл, а вроде как даже спас.
Я не удержался — попросился посмотреть на его машину, любопытствуя, что можно сделать с грузовым фургоном, и он с гордостью показал мне салон с самодельными, покрытыми красным бархатом диванами внутри, с могучим стерео, наяривавшим рэггатон. [19] Прямо из-под дивана высовывался приклад «калаша» — югославского или румынского клона. Да и за поясом под майкой у него виднелась рукоятка пистолета. Представился он мне как Эль Пикаро — Жулик, но сестра звала его Хорхе. Ну а я мысленно переименовал его в Хорька: такой же проныра и такой же хищник — достаточно только в глаза заглянуть.
С ним приехали еще два парня, вооруженных не хуже. С подачи сестры Хорька отнеслись ко мне с подчеркнутым уважением, звали исключительно «омбре», что в лексиконе уличных банд подразумевает чуть ли не высшую степень почтения. В противном случае меня звали бы «пендехо», буквально — лопух, придурок, фраер, если угодно. Они же сопроводили меня до моего мотоцикла, который помогли затащить в грузовой отсек фургона. К счастью, «эндуры» вообще не слишком тяжелые, так что для четырех мужиков работа была детская.
Под конец мы обменялись телефонами, даже адресами, чего раньше бы никогда не случилось, а заодно я дал им адрес моего склада. В чем-то мы уже друг друга в деле проверили, а союзники кому угодно могут понадобиться.