Я смотрел вслед, подтянув к себе «штайр». Сопровождать не смогу, но, может, прикрыть придется. Дрика постепенно удалялась, при этом она прихрамывала и держалась за ушибленный бок. Труп Тима она обошла по большому кругу, наставив на него ствол «хеклера», затем скрылась за насыпью.
Как завелась машина, слышно было издалека. Затем большой пикап появился из-за насыпи и малым ходом направился ко мне. Дрика за рулем выглядела сущим ребенком, укравшим папину машину, чтобы прокатиться — настолько этот грузовик был громоздким. Она остановилась рядом, и дальше я начал распоряжаться.
Сначала вытащили из кабины «такомы» труп Джеффа. Зацепили «тойоту» тросом сбоку, дернули, она с грохотом встала на колеса. Затем мне удалось открыть водительскую дверь, и мы с трудом вытащили тело и перевалили его в кузов трофейного грузовика.
В Джеффа сразу попали три пули, через лобовое стекло. Одна ударила его прямо в горло, еще две — в грудь, в самую середину.
Одна ударила его прямо в горло, еще две — в грудь, в самую середину. Тот, кто стрелял, умел это делать. Еще несколько пуль досталось ему позже, когда засада наперегонки палила по перевернутому автомобилю. В меня попала лишь одна — высоковато целился противник, — а вот Джеффу, уже мертвому, здорово досталось. Ну и я добавил после того, как он вернулся к не-жизни.
Жалко. Очень жалко. Хороший он мужик был, а самое главное — пару раз мою башку спасал. А я его прикрыть не сумел. Хоть отомстили за него. Не знаю, понимает ли он это там, где сейчас находится, или нет, но мне кажется, что я даже мертвый бы радовался, если бы знал, что отомщен. Не знаю. Не хочу проверять.
Мы с Дрикой, два инвалида, вытащили из «такомы» все наши вещи и вещи Джеффа и забросили их в кузов. Точнее, вытаскивала больше Дрика, а я лишь укладывал, сидя на откинутом заднем борту.
— Что дальше будем делать? — спросила она.
— Сначала трофеи соберем с убитых, — ответил я. — Затем поедем в промзону полигона.
— Зачем? — удивилась и даже перепугалась она. — Разве эти не с полигона были?
— Это почти случайные там люди, — покачал я головой и показал пальцем на валяющийся в пыли труп Тима. — Все из-за этого ублюдка случилось, полигон здесь ни при чем. Надо разбираться.
Она помолчала минутку и сказала: «Как ты решишь». Все же моя идея ее не вдохновила, но я в таких делах лучше разбираюсь, чем малолетняя художница из Нидерландов, даже убившая первого в своей жизни человека. Такой беспредел никем не поощряется, особенно в трудные времена. Не думаю, что папе с сыном и их друзьям памятник у плотины поставят, к тому же там у Джеффа приятелей хватало. Рассердятся они, когда узнают, что случилось, как пить дать рассердятся.
Я слез с кузова и кое-как, держась за измятый кузов «тойоты», поковылял к телу Марка, показав пальцем на другое тело:
— Своим «крестником» займись. Все, что есть в разгрузке и карманах, вытаскивай подчистую. Если есть документы или что-то похожее — откладывай отдельно.
— Хорошо, — напряженным голосом ответила она.
Все же предстоящий обыск трупа у нее восторга не вызывал: лезли нормальные человеческие реакции. То ли еще будет…
27 марта, вторник, вечер. Округ Юма, Аризона, США
Дрика вела грузовик медленно и аккуратно. Я сидел на заднем сиденье, вытянув ногу, которая начисто отказалась сгибаться. Хоть колено и не пострадало, зато бедро при сгибании так натягивалось, что хотелось выть в голос и потом прошибало, как в бане. Поэтому я вытянул ее в сторону противоположной двери, сидя вполоборота. Под ногами у меня лежала целая груда всякого оружия, которое мы собрали с убитых. И в грузовике нашлась сумка с немалым запасом патронов разных калибров. Разбирать это позже будем — сейчас не до этого, да и просто не хочется, на душе так погано, словно туда ведро дерьма вылили. Привязался я к Джеффу — только сейчас понимаю, насколько мне будет не хватать этого немолодого крепкого мужика, спокойного, смелого и рассудительного, который, чего уж скрывать, негласно возглавил наш маленький поселок — его авторитета никто не оспаривал.
А теперь он лежит в кузове, на рифленом металлическом полу, завернутый в синий чехол для аквабайка, и голова его, простреленная мной, чтобы не дать ему возродиться в неподобающем обличье, покачивается, когда грузовик наезжает на кочки. И остались мы без его ненавязчивого, но очень разумного водительства. Плохо. Жалко.
Плохо. Жалко. Даже то, что мы всех убили, все равно не радует.
Проездом через Империал Дам решили не рисковать — мало ли с кем мы сейчас воевали? Проехали по старой дамбе на другой берег и оттуда знакомым уже путем добрались до промзоны. До нее совсем недалеко было — с десяток километров. Нам повезло: первым человеком, который вышел навстречу подъезжающей машине, был усатый Дик, тот самый, который совсем недавно беседовал с нами. С ним были трое — и все из тех, кого мы сегодня встречали.
Меня они не узнали, заляпанного кровью и с перевязанной головой, а вот Дрику вспомнили: очень уж нетипичное для этих краев явление. Дальше мне осталось только доковылять до кузова и раскрыть лицо Джеффа.
— Кто это сделал? — помолчав, спросил Дик.