— В общем, дошло у них до драки, сэр, — вновь послышался его голос в трубке. — Парень кинулся на них как бешеный, они стали орать и стрелять — у второго тоже был пистолет, и в конце концов они того мертвого парня убили заново. Он так и валяется на дороге, а я не стал выходить со двора. Затем ребята на седане уехали, один из них был ранен, потому что… вы не поверите, но тот мертвый парень его укусил. Я видел это так четко, словно все показали по ТВ в замедленном повторе.
— А я тебе верю, знаешь ли, — сказал я. — Ты звонил в полицию?
— Еще нет. Сижу и думаю, надо ли это делать?
Для американца это вообще невозможный вопрос. Судя по всему, вся вселенная Джеффа перевернулась с ног на голову, если он сумел такое подумать, да еще и сказать вслух. Звать ли полицию?
— Думаю, что надо, — успокоил я его законопослушную душу. — Причем надо по одной причине — узнать, что они ответят.
— Причем надо по одной причине — узнать, что они ответят.
— Да, действительно, надо попробовать. Хотите послушать?
— Не против. Не отключайся.
Затрещало, зашуршало. Это он телефон на стол положил. Затем послышался разговор, из которого я мало что понял — кроме того, что уже сам слышал раньше. Затем Джефф издал недоуменное хмыканье, несколько раз поблагодарил, повторил свои данные, после чего его голос опять приблизился.
— Интересная реакция, сэр, — сказал он уже мне. — Они сказали, что утром пришлют кого-нибудь, а пока предложили мне запереться и не выходить на улицу ни под каким видом.
Примерно такого я и ожидал, — хотел лишь в этом убедиться. Полиция начала сбиваться с ног, а еще предпочитает в темноте не выезжать, что разумно.
— И не надо выходить, — сказал я. — Думаю, что таких мертвых ребят в городе уже много. Дождись утра, потом езжай, куда хочешь.
Он помолчал, затем сказал:
— Сэр, думаю, что вы правы. Лучше я запрусь в офисе и не буду ходить на улицу. И обходы тоже не стоит делать.
— Не стоит, — подтвердил я.
— Сэр, а как вы? — вдруг спросил он.
— Я в порядке, спасибо Джефф. Удачи.
— Вам тоже, сэр.
На этом разговор закончился. Я глянул на часы — уже три часа ночи, завтра в аэропорт, а я еще не ложился. И что делать? Плюнул на все и завалился спать. И уснул, как ни странно. Так до сих пор и не понимаю, как мне это удалось.
22 марта, четверг, утро. Округ Юма, Аризона, США
Вскочил в семь утра, но все же как-то поспал. Побрился, поставил чайник, забросил пару ломтей хлеба в тостер. Вокруг было тихо, словно ничего и не случилось. Но когда я включил телевизор, то первое, что увидел, — карту страны во весь экран, на которой, словно ветряная оспа, высыпали красные кружки зарегистрированных вспышек насилия. Насколько я успел заметить, в Аризоне тоже несколько таких точек имелось.
Уставшего вида комментатор перебирал бумаги у себя на столе, прислушивался к чему-то в наушнике. Затем поднял голову, посмотрел в экран, сказал:
— Информация, что вы видите на экране, устарела. Эпидемия распространяется по всей стране с огромной скоростью. Сообщения о подобных проблемах идут со всего мира. Насколько нам известно, особенно тяжело складывается ситуация в густонаселенных странах Юго-Восточной Азии и в Индии…
Я встал перед телевизором с чашкой в руке, уставившись в экран. То, о чем говорили, не обнадеживало ни капли. Они пока не называли вещи своими именами, и подозреваю, что происходило это лишь потому, что составители программы сами себе не верили. Показали видеосюжет, как некая девица бросилась на улице на компанию подростков, свалила кого-то на асфальт, видна была кровь. Дальше все замелькало в кадре, и, что именно происходило, можно было догадаться только по крикам. Чей-то истеричный голос повторял: «Она укусила меня! Эта шлюха кусается!»
Так. Я сегодня еду в аэропорт. Какова вероятность того, что я улечу? О военном положении и карантине ничего не сообщали, но я мог и пропустить. А какова вероятность того, что в аэропорту бардак, летчика съели дома, стюардесса гоняется за аэродромным персоналом, пытаясь его сожрать? Вот вопрос…
Выглянул в окно, но не увидел вообще ничего интересного — на улице не было ни души, и выстрелов с криками тоже слышно не было.
Никто ни за кем не гонялся, никто никого не ел на глазах у изумленной публики. Тишина, неподвижность.
«…В Лос-Анджелесе полиция выстраивает кордоны на границах этнически однородных районов. Однако, по признанию начальника городской полиции, вспышки насилия не являются расово или национально мотивированными, и нападениям подвергаются самые разные люди…» — продолжал между тем говорить телевизор.
Интересно, что власти всегда ищут не там, где лежит, а там, где светлее. Проблема нестандартная, а вот пути решения ее пытаются найти в списке, предназначенном совсем для другого. Это не обнадеживает.
«…Представители движения за права би- и гомосексуалистов в Сан-Франциско потребовали выделения дополнительных сил для районов компактного проживания геев и лесбиянок. Они выражают опасение, что агрессия будет направлена на граждан нетрадиционной сексуальной ориентации…»
Ну, с этими все понятно. Если где-то что-то не так, подобная публика сразу о своих правах вспоминает. Вечная готовность к истерике — тоже средство обороны: от общества, по крайней мере, — но насчет оживших мертвецов не уверен. Даже если на них подать в суд… повлияет ли?