Дальнейшее произошло в одно мгновение. Арье вонзил кинжал в горло зазевавшегося стражника, едва тот открыл калитку. Остальные повстанцы в полном молчании вломились в караульное помещение, поражая кинжалами всех, кто там находился, не давая схватиться за оружие.
— Прекрасное начало, — тихо проговорил Арье Сиккарий, вытирая плащом окровавленный кинжал.
— Где он?
Тайный поклонник ЙаХаВа поманил за собой.
— Вы втроем удерживайте выход, — скомандовал Арье. — Остальные за мной.
Коридор, лестница, коридор и снова лестница вниз. У каждых дверей — дремлющий караульный, и снова кровь на кинжалах.
— Здесь, — наконец выдохнул жрец-перебежчик. Арье наклонился, снял ключ с пояса очередной жертвы и, повернув его в отверстии, отодвинул засов. — Вперед! — Едва успел он сделать первые шаги, как жесткая петля-удавка обвила его шею. Последнее, что видел он в свете факелов — десятки копий и натянутые луки, готовые пустить смертоносные стрелы в жалкую горстку повстанцев.
Двери лавки у ворот Иштар распахнулись все разом, точно ураган ударил по жилищу Иезекии бен Эзры. Сад, лавка и жилые помещения наполнились воинами, снаряженными так, будто они готовились штурмовать нешуточную крепость. Слуги и приказчики были согнаны в подвал, Сусанну же и ее младшую сестру выволокли во двор прямо из постелей. Слушать их причитания и вопли было некому, вокруг дома стоял отряд стражи, не подпускавший любопытствующих, да и немного таковых нашлось бы в этот полуночный час.
— Ты и дальше будешь твердить, что ни к чему не причастна? Что твой отец ни в чем не виновен? Что все это подстроено? — Молодой жрец насмешливо глядел на кутающуюся в плащ босоногую девушку.
— Я ни в чем не виновата, и мой отец ни в чем не виноват, — упрямо наклонив голову, проговорила Сусанна. — Бог видит правду моих слов.
— Он видит, — оскалился жрец. — Не далее, чем за полуночной стражей твой родич Арье, прозванный Сиккарий, напал на тюрьму, пытаясь освободить Иезекию бен Эзру. Он и некоторые его сторонники убиты, однако те, кто был схвачен, сознались во всем. Ваш заговор провалился. Старый Раппа пытался вывести Делию, но и его настигли стрелы верных закону. Если ты сознаешься, то, быть может, еще сохранишь жизнь себе.
— Мне о том ничего не известно, — твердо проговорила девушка.
— Как скажешь, как скажешь.
— Мой господин, — к жрецу подбежал один из воинов, — вот это было спрятано под ее ложем. — Он сунул руку за пазуху и, вытащив ее, открыл ладонь. На ладони лежал синий камень величиной с голубиное яйцо. Он был цвета ясного неба незадолго перед закатом, в глубине его, точно заточенная, сияла шестилучевая звезда, быть может, одна из тех, что срываются с небосвода летними ночами.
— «Дыхание Мардука»! — хватая камень, выпалил жрец, расширяя глаза до границ возможного. — Увести ее!
Гаумата улыбался. Все задуманное удалось на славу. Восстание эбореев было подавлено в зародыше, драгоценный камень «Дыхание Мардука» — одна из главнейших святынь Вавилона возвращен в сокровищницу. Теперь оставалось нанести последний, завершающий удар. И то, что не удалось ни великому Киру, ни храброму Нидинту-Белу, удастся ему. Он поглядел на золотое изваяние, молчаливо внимавшее крикам, доносившимся с самой вершины храма.
— Теперь ты можешь быть доволен.
— Теперь ты можешь быть доволен.
Золотой истукан безмолвствовал.
— О, мой господин, — склоняя голову, проговорил Халаб, вошедший в святая святых. — Горожане собрались и ждут, когда ты молвишь им слово.
— Да. — Гаумата согнал с лица мечтательную улыбку и взял золотой посох. — Я иду.
— Жители Вавилона! — со слезой в голосе вещал Гаумата, стоя на ступенях огромного храма. — Страшная угроза нависла над всеми нами. Так змея, вползая ночью в жилище, готова ядом своим извести хозяина дома. Так и эбореи ядом лживого учения тщились умертвить верных истинным богам. Нынче за полночь они подняли оружие, дабы захватить весь город. Лишь бдительность стражи и попечение Мардука спасли Вавилон от заговорщиков. Вспомните, как пришли они, нищие и голодные, семь седмин тому назад, как просили кусок лепешки и глоток воды. Нынче же богатеи, наподобие всем известному Иезекии беи Эзре, желали и сам Вавилон числить имением своим. Вы спросите, неужели мыслили они своей малой силой сокрушить великую силу вавилонян? На что надеялись они?
Слушайте же, что отвечу я вам. Надеялись они на то, что их злокозненный пророк и царевич Даниил целиком подчинил себе доброго царя нашего, Валтасара, силою чар и сладких речей. И… — Гаумата задержал дыхание, растягивая паузу, — вот на это!
Он поднял над головой синий камень, ярко блеснувший в лучах солнца. Знаете ли вы, что это? Это Великий сампир [33] , имя которому «Дыхание Мардука», ибо в нем запечатлен первый выдох Царя богов после битвы его с Тиамат. Из прочего его дыхания сотворено небо, этот же, в знак вечной заботы Хранителя предвечных таблиц суде5, дарован Вавилону. Он хранит Врата Бога от злых чар и козней недругов. Именно его выкрала распутная дочь мятежного Иезекии бен Эзры, соблазнив одного из жрецов. Кара падет на головы виновных, и восторжествует имя Мардука…