И за каждый литр топлива будет спрошено. Однако, как ему представлялось, попытка одолеть дракона с помощью несъедобной приманки, как это сказано в Писании, могла не сработать, и тогда эксперимент по скармливанию зубастому монстру всякий бурды вполне мог оказаться последним фокусом эборейского царевича. И тогда…
— Кархан! — раздалось за его спиной. Руслан быстро оглянулся. Перед ним, склонив почтительно голову, стоял один из воинов, назначенных в караул к покоям Даниила.
— Что стряслось? — порывисто, точно вепрь на безумца, потревожившего его покой, устремился вперед громадный скиф.
— Там Даниил, — переводя дыхание, начал разгоряченный бегом по лестницам и переходам страж. — У него змея в кувшине… Насилу отыскал тебя… Ему нужно много змей!
Утро в доме Иезекии бен Эзры началось со слез и стенаний. Почтенный хозяин лавки у ворот Иштар потерял сон от подозрений в необдуманном поступке дочери, но то, что ее отдадут на растерзание дракону…
Напрасно он повторял себе, что верует в благодать Господню и что праведники, смерть принявшие во имя божье, обретут жизнь вечную и в небесных кущах воздаяние.
Тем более мысль о том, что Сусанну нельзя более причислить к людям праведным, бередила его душу подобно терниям и скорпионам.
Конечно, девушка отрицала все напрочь, но ведь глаза были даны Иезекии бен Эзре не за тем лишь, чтобы проливать слезы, как вот сегодня, в этот день печали и час испытаний! Он прекрасно видел и всадника в богатых одеждах, мчащегося вдаль от его дома, и серебряную монету, которую Сусанна пыталась отбросить, когда поняла, что отец застиг ее на месте преступления…
И все же одно только предположение, что его прелестная скромная девочка вдруг стала блудницей, не умещалось в его голове. Не умещалось, и оттого жгло похуже раскаленных щипцов, которыми в прежние времена захватчики мучили плоть хранивших веру эбореев. Как ни пытался он убедить себя, что сегодняшняя жертва и есть воздаяние за грех его дочери, уверовать в это было выше его сил!
И потому, когда чуть свет хмурые невыспавшиеся стражники, позевывая, толкнули дверь его дома, он бросился на них с кулаками, заслоняя дочь. Их было четверо, все они были моложе и куда сильнее. Но четверть часа воины не могли справиться с забывшим о боге и смирении отцом. Лишь оглушив его тяжелым ударом копейного древка по голове, они смогли добраться до жертвы, назначенной дракону Мардука.
— Иди, — подтолкнул ее легонько один из стражников, досадливо прикладывая ладонь к ссадине на скуле. Он аккуратно переступил через лежащее на смятых циновках тело Иезекии. — Ишь, ну чисто зверь!
В голосе стражника не было ни злобы, ни злорадства. Он смерил тяжелым взглядом заплаканных, скорбно голосящих домочадцев, недобро зыркающих рабов-нубийцев, которым лишнее движение сейчас грозило смертью, и увещевающее произнес:
— Да погодите тужить-то. Может, пророк ваш еще и управится с драконом.
Сусанна поглядела на своего конвоира с недоумением. То был вавилонянин, и меньше всего в этот миг она могла ждать от него поддержки, пусть даже скрытой. Она набросила белый плат на голову, и, закрыв концом его побледневшее лицо, ступила за порог.
У царского дворца ее уже поджидал отряд всадников во главе с Нидинту-Белом. Тонконогие жеребцы норовисто раздували ноздри, били копытом и хлестали себя по бокам хвостами, не желая так долго оставаться на месте.
— Мне бы следовало вести тебя пешком, — насмешливо глядя на девушку, бросил надменный вельможа, поднимая вверх собольи брови.
— Но так и быть, я дам тебе место у себя за спиной. Только уж обними меня покрепче, а то неровен час сломаешь шею до того, как достанешься дракону.
Он расхохотался собственной шутке, давая сопровождающим его стражникам подхватить смех. Те угодливо захихикали, давясь мелким смехом, как утопающий водой.
— Нет! — раздалось чуть в стороне от всадников. На лестнице, спускающейся к площади у царского дворца, стоял Даниил. — Государь велел, чтобы Сусанне были предоставлены конные носилки.
Нидинту-Бел, подбоченившись, гневно посмотрел на дерзкого эборея.
— И что же?!
— Это приказ, и ты его выполнишь! — В голосе Намму слышалась та ледяная нота, которая звучит, когда в горах внезапно сходит не знающая преград снежная лавина.
— Не ты ли заставишь меня выполнять его, выкормыш шакала?
— Я! — За спиной Даниила показалась массивная фигура Кархана.
Пророк эбореев около него казался тощим подростком рядом с крупным взрослым мужчиной. Не говоря лишних слов, Кархан отодвинул Намму в сторону, в полном молчании спустился по лестнице и, подойдя к жеребцу Нидинту-Бела, ухватил его за узду. Со стороны не было заметно, чтобы скиф напрягся. Но конь жалобно заржал и нехотя опустился на колени.
— Я, — мрачно повторил Кархан, пристально глядя в лицо, подозрительно похожее на лицо царя Набонида, перекошенное сейчас яростью и страхом. — Государь велел мне сопровождать тебя, Даниил!
Гигант повернул косматую голову к Намму и тут же вновь обратился к Нидинту-белу:
— Делай, как говорит царь, и будешь жить.
Вельможа злобно скрипнул зубами и нехотя повиновался. У него не было и тени сомнений, что скиф убьет его, не задумываясь, реши он вдруг нарушить волю царя.