— Амердат, почтеннейший! — донеслось из темноты. Летописец вздрогнул было от неожиданности, но легко узнал голос и, улыбнувшись, покачал головой.
— Кархан, откуда ты здесь?
— Зашел навестить, да только дома тебя не застал, — пробасил громадина-скиф. — А я уже начал волноваться, куда это ты запропастился в такую-то промозглую ночь.
— Гулял, — бросил в пространство старец. — Смотрел. Слушал. Кто не видит мир, тот не ведает его. Теперь же, когда твои друзья в безопасном месте, я могу не опасаться, что нежданные гости причинят вред моему обиталищу. Но тебя-то что заставило идти сюда ночью под дождем, да еще и дожидаться моего возвращения?
Кархан вздохнул.
Но тебя-то что заставило идти сюда ночью под дождем, да еще и дожидаться моего возвращения?
Кархан вздохнул. Действительно, столь поздний визит трудно было списать на обычную любезность. А с тех пор, как его соратники перебрались в уединенную лачугу козопаса среди диких скал на краю пустыни, и этой уважительной причины для частых посещений у него больше не оставалось. А потому, не слишком вдаваясь в церемонии, Руслану пришлось брать быка за рога. Конечно, ему бы хотелось, чтобы тема, которую он собирался затронуть, всплыла как бы невзначай, к слову, но с мудрым Амердатом все ухищрения выглядели как-то нелепо, и Руслан, понизив голос, заговорил:
— Я хочу посоветоваться с тобой.
— Я весь обратился в слух. Что тревожит моего могучего друга?
— К счастью, это тревожит не меня, — усмехнулся скиф, — а Даниила. Но то, что этот боговдохновенный человек не находит себе места, действительно вызывает у меня беспокойство.
— Ты не хуже моего знаешь, что тот, кого ты именуешь Даниилом, вовсе не тот, за кого себя выдает.
— Разве он когда-то называл себя этим именем? — парировал командир царских телохранителей. — Это мир именует его Даниилом.
— В твоих словах есть лукавство, но пусть так, — кивнул мудрец. — Иные люди стоят того, чтобы ради них лукавить. Что же тревожит его?
— Как он рассказал мне, по пути в Вавилон ему довелось найти труп на краю пустыни. Он, как подобает, захоронил тело, но взял суму покойника, чтобы продать ее содержимое здесь. Почти с тех самых пор его преследует видение.
— Это правда?
— Насчет призрака?
— Я не о том, — мотнул головой старик. — Нашел ли он и впрямь мертвеца или же позаботился о том, чтобы несчастный предстал, незваный, пред божьим ликом?
— Так о том рассказывает Даниил, — минуту подумав, произнес командир царских телохранителей. — Но я, возвращаясь из похода, отыскал место, описанное им в своем повествовании. Там действительно похоронен человек, упавший с большой высоты и свернувший себе шею. Причем до момента захоронения он уже достался на зубок ухеелю, хотя тот и не успел сильно полакомиться трупом.
— Все это подтверждает слова того, кто нынче стал Даниилом, хотя и допускает возможность существования иной цепи событий, приведшей к столь плачевному состоянию хозяина сумы, — покачал головой мудрый старец. — Иначе с чего бы призраку тревожить сон первого царского советника?
— Меня это тоже смущает, — кивнул Руслан. — И все же мне хочется ему верить. Поэтому я и пришел спросить у тебя, нет ли иных причин, вызывающих неупокоенную душу из царства мертвых.
— Мне о таковых неведомо, — развел руками Амердат. — Хотя возможно предположить здесь козни магов или же прямое вмешательство богов. А чего же хочет этот призрак?
— В том-то и странность. — Кархан запустил пятерню в свою густую черную шевелюру. — Призрак все эти месяцы молчал, но становился все, как бы это сказать, телеснее. При этом ни одному из тех, кому я поручил охранять Даниила, не удалось своими глазами увидеть этого выходца из иного мира. Однако нынче морок заговорил. Он требовал священный камень и желал, чтобы Даниил привел меня к нему!
— Тебя к нему? — Губы старика невольно сложились в усмешку. — Каков хитрец! И тебя, и «Душу Первозавета»! И что ответил ему на это Даниил?
— Запустил в призрак амфорой.
— Каков хитрец! И тебя, и «Душу Первозавета»! И что ответил ему на это Даниил?
— Запустил в призрак амфорой.
— То-то он был раздосадован, — произнес Амердат, качая головой.
— Кто он? Ты что же, — глаза у Кархана округлились, — тоже видел это привидение?
— О нет! Ничего подобного мне созерцать не довелось. Я видел Мардука, который в тот раз не притворялся привидением и просил у меня того же самого: привести тебя и доставить ему сампир.
В бедном жилище летописца повисла долгая гнетущая пауза. Руслан Караханов мучительно подбирал слова на русском, татарском, вавилонском и всех прочих, известных «Мастерлингу» языках, силясь выразить обуревавшие его чувства.
— Ты видел Мардука… и Мардук просил у тебя?.. Старик, мы уже, кажется, давно знакомы, но мне все еще невдомек, кто ты, и почему…
— Кто, не ведаю сам, — вздохнул Амердат. — Почему? Должно быть, потому, что я могу сделать то, о чем меня просят. Одно могу тебе сказать наверняка: твой друг действительно не убивал злополучного хозяина сумы. Когда он появился в Вавилоне и впервые насолил Хранителю скрижалей людских судеб, тот нашел в его сознании образ мертвеца и связанное с ним чувство вины.