Сопровождаемые таким эскортом, Даниил и Сусанна отправились в царский дворец. Стражники, посланные за эборейской красавицей, не отставали, они шествовали вокруг сомкнутого строя телохранителей, составляя кольцо внешнего оцепления. Навстречу им из храма Мардука двигалась вторая процессия — Гаумата во главе отряда молодых жрецов.
Первосвященник уже знал об отказе Даниила выдать девушку, и ликование наполняло его душу.
Больше всего на свете Гаумата любил, чтобы события подчинялись его воле. Власть над людьми его забавляла недолго. Но вот повелевать судьбой, направлять усилия людей к своей выгоде, особенно вопреки их воле, было для него верхом наслаждения. Он чувствовал себя сродни богам, более могущественным, чем золотой истукан, которому он, по велению долга, ежедневно приносил жертву.
Сейчас все шло как по писаному. Ненавистный пророк жалких эбореев попался в силки, точно глупая пичуга, а каждое новое движение все туже затягивало петли вокруг его шеи.
Обе волны столкнулись в апартаментах Валтасара, и лишь присутствие царя спасло сторонников Даниила и Гауматы от рукопашной.
— Город под угрозой, — с нажимом вещал Первосвященник. — Мардук требует жертву. Но этот несчастный, — он ткнул перстом в грудь Даниила, — смеет противиться вышнему промыслу. Это неприкрытое злоумышление против Вавилона. Ибо уже десятки лет эбореи мечтают разрушить Врата Бога и развеять в прах могущество царей вавилонских.
— Девушка, назначенная в жертву дракону, — упрямо наклонив голову, точно пытаясь боднуть Верховного жреца, непреклонно возражал Намму, — принадлежит к народу эбору.
— Девушка, назначенная в жертву дракону, — упрямо наклонив голову, точно пытаясь боднуть Верховного жреца, непреклонно возражал Намму, — принадлежит к народу эбору. По соизволению царя народ этот возносит молитвы и приносит жертвы своему богу. А потому не во власти служителей иных богов назначать ее в жертву!
— Если дракон не получит жертвы, — обращаясь к царю, угрожающе твердил Гаумата, — он будет прилетать снова и снова до тех пор, пока Великий город не обезлюдеет. Мардук жалует тех, кто верит ему, но жестоко карает отступников!
— Дракон лишь чудовище, — парировал Намму. — Такая же злобная тварь, как лев или гиена. Но если можно камнями отогнать ухееля и палкой вспугнуть варана, кто сказал, что дракон всесилен? Разве не отпугнули его нынче факелами копейщики городской стражи? Да и кто поручится за то, что прилетевший сюда дракон — именно Мушхуш, любимец Мардука? Не станет же в самом деле Верховный жрец приносить жертвы каждому залетному дракону?
— Это тот самый! — не унимался Гаумата. — И ни меч воина, ни жезл мага не способны истребить его, ибо в нем — сила Мардука.
— Этот дракон — самозванец, — не думал сдаваться Намму, не переставая гневно махать руками, перебивая своим криком крик Верховного жреца. — Перелетный крылатый змей. Я мог бы убить его без меча и без жезла!
— Замолчите! — взмолился Валтасар, пытавшийся внимательно слушать обе разгоряченные спором стороны.
— Даниил! — начал царь, дождавшись, пока умолкнут возбужденные голоса. — Если и впрямь ты прав, и этот дракон смертен, только убив его, ты сможешь доказать это. Не иначе. Верю, что бог — твой бог, ЙаХаВа, по-прежнему пребудет с тобой. Но если ты все же неправ, жертва должна быть принесена. Ибо Вавилон — превыше жизни одного человека. А сейчас ступайте все и завтра поутру выступайте в путь.
Намму возвращался в покои, отведенные ему в царском дворце. Он шел неспешно и величественно, стараясь не выказывать, что творилось у него на душе. Если бы он по-прежнему оставался просто Намму из Ниневии, он бы, вероятно, сейчас проклинал судьбу и рвал волосы, предчувствуя тяжкую участь. После увиденного днем на площади, как только язык у него повернулся обещать убить дракона без жезла и меча? Впрочем, чем бы ему помогли эти самые меч и жезл? Он не был ни воином, ни магом, и с этим приходилось если не мириться, то хотя бы считаться. В прежние годы ему порою доводилось пускать в ход кулаки или браться за палку, чтобы надавать по хребту обидчику, однако на этом его боевой опыт исчерпывался. Магия же и вовсе заканчивалась фокусами, перенятыми на рынке. Оставалось надеяться на бога, имя которого он так ловко придумал. Оставалось надеяться, что народу эбору и впрямь покровительствует великий Энки — родоначальник справедливости, и он не даст лишить жизни ни в чем не повинную девушку.
Намму поймал себя на том, что, размышляя о предстоящей встрече с чудищем, и думать забыл о своей участи. Как ни крути, а столкнуться с драконом ему предстоит глаза в глаза. Тут дешевыми фокусами и упованиями на милость божью не отделаться. Он судорожно начал вспоминать все, что было известно ему об этих ужасных тварях и о способах борьбы с ними.
Сведений было немного, и все они не радовали. «Зачастую дыхание чудовищ ядовито, и вокруг места обитания драконов умирает все живое, — вспоминал он. — Чешую их не пробивает стрела, и боевой молот отскакивает, точно от гранитной скалы. Правда, на черепе между рогами есть место, где, ловко ударив мечом, можно раскроить голову порождению Тиамат.