— Ты можешь предложить что-нибудь более эффективное или стоит просто вернуться, пока не поздно.
— Ага и пропустить научный эксперимент для диссертации: «Доведение до белого каления преступных элементов». Есть монетка?
Мы подкинули монетку и отправились по указанному ею направлению.
Волей случая мы шли теперь по достаточно ухоженной дороге, прозванной Оленьей тропой, хотя оленей тут не водилось. Она петляла из стороны в сторону и неуклонно подымалась вверх к Кудрявым холмам.
— Ничего на свете лучше не-е-ту,
Чем бродить друзьям по белу с-ве-эту, —
неожиданно затянул Лешка. —
Тем, кто дружен, не страшны тревоги,
Нам любые дороги доро-о-ги,
Нам любые дороги доро-о-ги.
Ла-ла-ла-ла-ла.
— Е-е! — подпел я, едва сдерживая смешок.
— Слушай, а сколько мы будем здесь бродить? Ну, в смысле до перемещения на Зубар?
— Полагаю, половины дня будет достаточно. Пообедаем и переместимся.
— Резонно.
По тропе мы честно шагали непрерывно всю первую половину дня. Когда солнце взобралось на самый верх неба, Леха стал настаивать на привале и приеме пищи. Полностью разделяя его желания, я остановился на первой попавшейся поляне и объявил привал. Быстро распотрошив рюкзак с провизией, который нес мой друг, мы накрыли импровизированный стол и принялись наполнять желудки. После сытного обеда, как говорится, по закону Архимеда наши тела пали на густую травку и замерли в послеобеденном наслаждении.
Минут пять мы находились в этом важном состоянии, а потом услышали какой-то шум, раздающийся из-за полосы кустарника за нашими спинами. Я осторожно приподнялся, подошел к кустам и, отодвинув в сторону несколько веток, посмотрел в сторону источника звука. Там стояло нечто жутко волосатое, огромное и поющее — да-да, именно поющее! — на задних лапах (судя по всему, оно имело лапы, а не руки), к нам спиной, а передними что-то делало.
На нем была косынка на манер матрешки и небольшой передничек, завязанный сзади огромным бантом. Я сделал вывод: это она, а не он.
— Ты любишь волосатых женщин? — тихо проговорил я своему товарищу, который пыхтел рядом.
— В смысле белых и пушистых? — мечтательно уточнил Лешка, пытаясь выглянуть из-за меня. Его взору была доступна только часть картины — светлая шерсть.
— Нет, в Смысле волосатых!
— Ты уверен, что это не шубка, небрежно накинутая на покатые плечики томной красавицы?
— Лешка, ты на солнце перегрелся! Мы сейчас не в центре города нашего мира, а в лесу Фабса! К тому же ты ее голос слышишь?
— Что, прямо и спросить нельзя! — фыркнул любитель женского пола и высунулся еще больше.
Ветка, на которую он налег всем своим телом, не выдержала и, громко хрустнув, сломалась, скинув с себя неожиданно возникшую тяжесть. Лешка, ничего не подозревающий о подобном коварстве, не удержался на ногах и кубарем полетел прямо под ноги мохнатой певунье. Такого шума мог не услышать только глухой! Пение тут же прекратилось, и обладательница «прекрасных» вокальных данных обернулась к нам.
— О! — воскликнула она.
— А-а-а! — заорал Алексей, и я был полностью с ним солидарен.
Перед нами предстала секс-бомба мира Зубар! В том смысле, что это была бы настоящая бомба, окажись эта «красотка» в мире нанов. Если мне не изменило зрение, то она была помесью нана и коренула с претензией на женскую… Я даже затрудняюсь сказать, на что претендовала эта особа! Под платком явно угадывались небольшие валики, призванные заменить обычные бигуди, далее ее веки явно были намалеваны какой-то голубой краской (тени?), а на губах… А ее губы отчетливо переливались розовым блеском! Ко всему прочему на груди красовался продолговатый лист металла, усыпанный драгоценными камнями и крепко привязанный широкой веревкой к ее шее. Улет!
— О! — повторила она противным тоненьким голоском и захлопала ресницами. — Гости! А я еще не готова! Я сейчас- И, подарив нам ослепительный оскал, от которого по телу несколько раз пробежали мурашки, скрылась в небольшой пещере в паре шагов.
Леха с выпученными глазами изобразил небольшую пантомиму, посекундно тыча то на место, куда он упал, то на пещеру, потом с огромным трудом проглотил ком в горле и осипшим голосом спросил:
— Что это было?
— Ты хотел спросить, кто это был? — участливо переспросил я, и он мне кивнул. — Понятия не имею! Хотел бы это знать не меньше тебя.
— Может, лучше нам этого не знать? А то нас как свидетелей, того… — Лешка выразительно изобразил затягивающуюся на шее петлю.
— Не думаю, что все так страшно. — Я прошел немного вперед, помог подняться товарищу и осмотрел место, где стояла «прекрасная незнакомка». — Нас же приняли за гостей, и, судя по всему, тут готовится праздничный обед.
— А ты уверен, что блюда будут не из прежних гостей? — с сомнением уточнил мой друг, показывая пальцем на кусок мяса и длинную острую кость, напоминающую нож.
— Не думаю, — повторил я и заулыбался, так как в этот момент из пещеры выходила хозяйка.
Ее «готовность» выразилась в том, что «бигуди» и фартук были сняты, в прическу воткнуто несколько разных листьев, над которыми самозабвенно вились какие-то насекомые, а на лапу нацеплено несколько браслетов в тон посудине, висевшей у нее на шее.
Ее «готовность» выразилась в том, что «бигуди» и фартук были сняты, в прическу воткнуто несколько разных листьев, над которыми самозабвенно вились какие-то насекомые, а на лапу нацеплено несколько браслетов в тон посудине, висевшей у нее на шее.