— Это же очевидно. Хочет сожрать все оставшееся, вот что он замышляет! — усмехнулся мой друг.
— Тише ты. Мы же не хотим обидеть хозяина пещеры?!
— Обидеть? Да я тебе сейчас докажу! Сделай вид, что чем-то занят и не смотри назад.
Я пожал плечами и стал внимательно изучать камень, валявшийся под ногами, Лешка тоже изобразил великую заинтересованность, только каракулями на стене. Я сидел вполоборота, и мне было прекрасно видно, как голова дракона, стараясь быть незамеченной, осторожно приблизилась к сумке с провиантом и принюхалась.
— Ты это, не вздумай сожрать всю сумку! — прикрикнул «конспиратор», и морда дракона нехотя отстранилась от его поклажи.
— Да я просто понюхал! — проговорил ящер, продолжая находиться в непосредственной близости от заветного рюкзака.
— Понюхал он, — проворчал Лешка. — У нас там килограмм тротила, чихнешь ненароком — и плакала твоя пещера!
— Что у вас там?
— Тротил! Взрывчатка такая. — Я удивленно посмотрел на своего товарища и с сомнением на его сумку.
— Вот возьмешь по дурости сожрешь, а потом твой температурный режим в брюхе плюс этот килограмм… и тебя так шибанет, что твои останки по округе даже никто собирать не возьмется, а уж от камней отскребать и подавно.
— А зачем вы эту взрывчатку с собой носите? — спросил дракон, отодвигаясь от «тротила».
— Да злодея, ворующего волшебство, взорвать хотим. Чтобы воровать неповадно было…
— Правильно. Воров надо наказывать, — с готовностью согласился Гуркл.
— Рад, что ты это понимаешь. На вот тебе. — Леха протянул ему свою колоду карт. — Потренируйся и будешь с легкостью выигрывать все, что захочешь. Тогда тырить не придется.
Дракон сгреб карты, хлопнул лапами в воздухе и свет факелов стал немного тусклее. Мы отошли ко сну.
Выспались мы прекрасно. Хозяина пещеры на месте не оказалось, и было решено его не ждать. Похватав свои вещи…
— О, черт! — воскликнул Лешка и кинулся проверять внутренности своего рюкзака.
— Что случилось? — подскочил к нему я.
— Этот проглот сожрал-таки всю нашу провизию! Даже взрывчатка его не напугала!
— Он, наверное, старался не дышать и ориентировался по запаху, — засмеялся я.
— Ха-ха-ха. Очень смешно. Нам даже позавтракать нечем!
— Пошли. Слезами горю не поможешь. Что-нибудь попадется.
— Обещаешь?
— Надеюсь…
Но надежды наши не оправдались. Голые камни, по которым мы были вынуждены вышагивать все утро, сдой не изобиловали. Редкий кустарник и пара-тройка пучков травы — единственное, что встретили на дороге. К полудню же горы сошли на нет, превратившись в небольшие камни и щебень, а горизонт обрисовал нам еще более «замечательные» перспективы. Впереди была пустыня!
Радости от этого не прибавилось ни у одного из нас. С географией и биологией мы были знакомы еще со школы и о приятных местах да количестве съестного в них, обетованных, прекрасно знали.
— Да… вот так мир и теряет своих гениев, — почти умирающим голосом произнес Леха.
— Как теряет? Кого? — не понял я.
— Ну вот, Эйнштейн, к примеру, умер, Бетховен оглох… теперь вот и я едва дышу.
— Действительно печально, — усмехнулся я. — Кстати, какой конкретно мир теряет тебя как гения? Ну чтобы сообщить там…
— Все бы тебе смеяться! Я вот, может, совсем-совсем обессилел…
— Думаю, что совсем-совсем тебе еще рано говорить. Полденька диеты никому еще не повредили.
Алексей тяжело вздохнул и продолжил путь.
— Я знаю, что нам перемещаться и сворачивать нельзя, так ты, может быть, вызовешь кого-нибудь с… пожрать, а? — решил он поныть еще немного после очередного «куплета», исполненного его желудком. — Нам еще скоро предстоит телоплавильная печь. Хотелось бы чего-нибудь…
— Я не владею мыслесвязью. — У меня раздавались подобные трели.
— А Кибл? Он же настроен на твою чистоту! Кинь ему SOS, пусть нас накормят!
— Совет запретил с кем-либо связываться. Говорит, что это чревато. Сейчас вызовем, поедим, а потом опять неделю будем выслеживать того, за кем охотимся.
Говорит, что это чревато. Сейчас вызовем, поедим, а потом опять неделю будем выслеживать того, за кем охотимся. Вспомни общагу в предпраздничные дни: скинешься на общий стол — и пару дней на сухом пайке.
— Я все понимаю, все осознаю, но мой желудок протестует. Он не согласен с подобными ущемлениями.
— Хочешь вернуться?
— Я?!! Ни за что!
— Тогда о чем мы здесь говорим? Пошли.
Глава 4
ПУСТЫНЯ
Как мы и предполагали, ничего хорошего в пустыне мы не увидели. Огромная песочница, теряющая свой второй бортик в бескрайнем просторе. Песок был повсюду: перед глазами, куда их ни повернешь, в обуви, на языке… Солнце работало на славу, и наши панамы, сварганенные из запасной одежды, никоим образом нас от него не защищали. Если верить всему тому, что пишут о пустынях, то в них должно быть несколько оазисов, спасающих несчастных путников от жары и жажды. Таковыми страждущими сейчас являлись мы, и нам был просто необходим подобный оазис. Хорошо еще то, что полдень уже перевалил за… а не вот-вот должен был наступить.
С трудом оторвав глаза от надоевшего песка, я приложил к ним ладонь и осмотрелся. Впереди, в каких-то двухстах метрах, показался кусочек зелени с блестевшей на солнышке гладью воды.