— Мы добирались тем же путем. Так что прелести его мы знаем не хуже тебя, — не удержался и съязвил Лешка, но нан его слова пропустил мимо ушей.
— Смотрим — впереди камень. Обрадовались — скоро на месте будем… А тут бац!
— Что — бац? — пролепетал Греат.
— Опять невидимый заслон! Волшебники и так и эдак — не пускает! Тут я впереди пуговицу принца увидел…
— Пуговицу? — удивился я и внимательно осмотрел свою куртку — на ней действительно не хватало одной пуговицы.
— Да. Пуговицу. Увидел и пошел ее поднять. Поднял. Слышу сзади вопли. Поворачиваюсь, а я, оказывается, прошел этот чертов заслон! Все начали по очереди пробовать…
— И ни фига… — услужливо подсказал ему Леха.
— Ну да. Никто не прошел. Эта невидимая ерундовина пропустила только меня!
— А еду она пропустила? — тихо спросил гном, выглянув из-за спины Алексея, но его реплику снова пропустили мимо ушей.
— Поэтому я не стал больше ждать и пошел искать вас.
— То есть ты один, и дальше нам самим все расхлебывать… — подвел итог я.
— Спросите у него, он принес чего-нибудь съестного? — очень громко произнес Греат, и все головы повернулись в его сторону. — Я есть хочу, — коротко оправдался он.
Вопрос был животрепещущий, точнее, урчащий в желудках, поэтому все головы снова развернулись и посмотрели уже в сторону нана.
— Ты не догадался захватить провиант? — повторил вопрос я.
— Вам бы только животы набить! — заворчал нан. — Я бегу, волнуюсь, а они…
— Кибл, кончай выпендриваться, мы серьезно, — заступился я за друзей.
— С собой не принес, но там, у этой прозрачной заслонки у каждого, кто сюда шел, пайка еды на три дня.
— Сколько, вы говорите, вас сюда шло? — быстро сориентировался Греат.
— Мы даже попробовали, — продолжил нан, не ответив гному, — сможет ли сумка преодолеть преграду.
— И что? — одновременно воскликнули гном и Лешка.
— Не может, — вздохнул Кибл, и Греат упал в импровизированный обморок. — Но так как преграда пропускает меня, то я могу перенести все что угодно.
— Ура! — закричал «оживший» гном.
— Там меня ждут с докладом. Сейчас вот услышу от вас последние новости и предположения возникшего препятствия и перенесу все съестное в замок.
— Я все быстро расскажу, — засуетился маленький человечек. — Я видел больше всего.
Кибл взглянул на меня, и я кивнул. Получив согласие нана, гном принялся чуть не скороговоркой живописать минувшие события. Мой мохнатый телохранитель слушал очень внимательно, лишь один раз хмуро взглянул в мою сторону, когда «принца, истекающего кровью, отбирали у смерти».
— Ну вот, а теперь мы здесь сидим взаперти и умираем с голоду, — закончил свой рассказ Греат на скорбной ноте.
— А предположение о том, как был заблокирован проход к замку, у вас есть? — сразу спросил нан.
На этот раз все взгляды достались волшебнику. Пару минут в комнате висела тишина.
— Мне кажется, я знаю природу этого явления, — наконец проговорил он немного задумчиво. — Во всяком случае могу предположить…
— Ну давай уже, не томи душу! — влез Лешка, остальные промолчали.
— Помните, Греат рассказал нам о выпущенном шаром круге света, когда чудовище было повержено?
— Само собой!
— Да, помним…
— А мне потом расскажете, — буркнул нан, потому что впопыхах гном просто исключил этот факт из своего повествования.
— Так вот, я подозреваю, что это своего рода защитная реакция.
— Я не понял? — Греат даже привстал на цыпочки. — Этот шар что, чего-то боится и ото всех отгородился?
— Скорее огородил свою территорию или установил границы.
— Для чего? Чего ему бояться?
— Начнем с того, что шар — это всего-навсего сосуд.
— Для чего? Чего ему бояться?
— Начнем с того, что шар — это всего-навсего сосуд. То есть верховодит не сам он, а волшебство в нем. Для чего оно создало защиту? Я думаю, чтобы на него никто не посягал.
— Мне это не совсем понятно… Но объясни тогда, почему никто не может пройти, кроме меня? Да вот ещё Кибла?
— Все очень просто. Моя сила и волшебство гнома в том шаре, он, в смысле шар, считает нас своей собственностью. Алексей, наоборот, чужой и, если выпустить его наружу, существует опасность, что из мира он приведет еще каких-нибудь врагов. Ну а принцу открыт свободный проход, поскольку он волшебник.
— Родня шару, — вставил я.
— Да, можно выразиться и так. Его сила не принадлежит шару, она осталась у него самого, и он поспособствовал его освобождению. Он, так сказать, свой.
— Дурость какая! — фыркнул гном.
— Это не дурость. Это своего рода обычный инстинкт. У волшебства нет разума, разум у человека…
— Или гнома, — снова влез Греат.
— А Кибл? Почему шар пропускает его?
— Он связан с принцем мыслечастотой. Либо шар не распознал в нем чужого, либо просто решил, что он частица Александра.
— Как все запутано…
— Все вопросы решены, доклад готов, — опять взял слово гном. — Может, теперь кто-нибудь позаботится о том, чтобы нас накормить?
Кибл усмехнулся и молча покинул комнату. Лешка тут же взялся его догонять.
Вернулись они через полчаса. На реплику: «Что так долго?», Леха, дожевывая какой-то кусок, ответил, что они пересказывали всю историю два раза, пока смысл дошел до каждого, а потом Кибл перетаскивал сумки всех стоящих по ту сторону.