— Как ты думаешь, чего хотят от тебя Страх и Ужас? — Видя, что я не собираюсь продолжать пикантный разговор о личных переживаниях, Марвин вернулся к сути нашей поездки.
— А чего мы все хотим от жизни и друг от друга? — Меня удивила наивность некроманта. Еще бы понять — показная она или натуральная. — Вот ты сам о чем мечтаешь больше всего, кроме прекрасной Лилуиллы?
— Я хочу стать великим магом. — Юноша сразу посерьезнел. — Я сделал все возможное для достижения этой цели, но все-таки не добился результата. Почему?
Дорога серой лентой извивалась меж невысоких холмов. Птички, не видимые в пышной листве деревьев, проводили разноголосую распевку, приветствуя взошедшее солнце. Бес шевелил ушами и косился на серую соседку, меланхолично переставлявшую копыта. Длинный и тяжелый магический посох, неудачно притороченный к седлу, периодически шлепал кобылку по крупу, но даже это не могло вывести спокойную лошадку из полусонного состояния. Все вокруг дышало тишиной и покоем. Никак не верилось, что всего лишь несколько часов отделяют меня от встречи, которая может роковым образом изменить весь ход последующих событий. Мне очень хотелось, пока для этого еще есть время, — поразмыслить, попытаться увязать воедино разрозненные нити фактов и версий, но Марвин не понимал моего состояния и продолжал втягивать в беседу.
— Почему? — Я вглядывалась в чистое, открытое лицо юноши. — Все люди хотят одного и того же — власти, славы, богатства, красоты, любви. А великие маги все это имеют в избытке. Зачем же ты захотел стать колдуном, Марвин?
— Ты не права, — опечаленно вздохнул юноша. — Ни один маг, даже сам отец, не смогли спасти мою умирающую от болезни мать. Слишком многое в жизни нельзя получить посредством только одного придуманного желания, без приложения сил.
— Ни один маг, даже сам отец, не смогли спасти мою умирающую от болезни мать. Слишком многое в жизни нельзя получить посредством только одного придуманного желания, без приложения сил.
— Вот. — Я одобрительно кивнула. — За все нужно платить. Оплаченное собственным трудом — ценится дороже. Доставшееся даром — ценится дешевле, приносит меньше пользы и удовольствия, а зачастую — развращает, идет во вред. Лишь выстрадав свое счастье и обретя его, мы начинаем ценить и беречь то, чего смогли добиться. Существуют высшие ценности — честь, совесть, любовь, дружба, справедливость, сострадание. Вряд ли их стоимость и значимость можно оценить каким-нибудь вещественным мерилом. Их нельзя купить или приобрести — они приходят к нам сами, если мы этого заслуживаем.
Марвин внимательно слушал меня.
— Но многие живут без всего того, что ты сейчас перечислила.
— Живут, — согласилась я. — Но счастливы ли они на самом деле?
— Что же тогда называют счастьем?
Я улыбнулась:
— Наверно, этот наболевший вопрос ты неоднократно задавала своим мудрым учителям?
Юноша смущенно кивнул.
— Ну вот. Только не думаю, что они смогли тебе дать однозначный, исчерпывающий ответ. У каждого человека свое определение и состояние счастья. И своя продолжительность. Один чувствует себя счастливым часто и долго, а другой — редко и быстротечно. Счастье в нас самих — в нашем отношении к жизни, в умении ценить простые, доступные нам радости, в умении создавать гармонию внутри себя, в умении не допускать противоречий и вписываться в окружающий мир. Ты захотел стать магом для того, чтобы спасти свою мать?
— Да. — Голос юноши прозвучал глухо, он отвернулся, скрывая слезы. — Но я не успел.
— Зато подумай, скольких других людей ты можешь спасти теперь. Твою мать уже не воскресить. Но в твоих силах сделать так, чтобы сотни детей не потеряли своих матерей, а многие матери возносили благодарственные молитвы для твоей ушедшей матушки, благословляя ее, подарившую миру такого сына. Разве это не даст тебе ощущение счастья?
Марвин поднял на меня мокрые, сияющие глаза:
— Да, о да! Кажется, теперь я стал лучше понимать, чего мне хочется добиться в жизни и почему я не могу быть с Ринецеей. Спасибо тебе, принцесса!
— И еще одно. — Мне не хотелось пугать юношу, но я не имела права скрывать самое главное. — За все, что мы получаем, чего мы добиваемся, — нужно платить. И чем выше наше достижение — тем дороже окажется заплаченная нами цена. Готов ли ты к этому, друг мой?
— Готов! — Марвин уверенно расправил плечи и протянул мне узкую, но крепкую ладонь. — Я больше не собираюсь заглушать голос своей совести. Я понял: нельзя построить собственное счастье на несчастье другого человека. Я хочу нести в этот мир свет любви и добра.
— Да будет так! — скрепляя данную клятву, я торжественно пожала руку новообретенного друга.
Глава 9
День подходил к концу. Солнце, потемневшее и потускневшее, все быстрее скатывалось к линии горизонта, источая все меньше тепла и света. Долгая дорога вывела нас на берег не очень широкой, но бурной речки, с шумом падающей со скалы огромного утеса. Вода ревела и бурлила, преградив дальнейший путь.
— Рона, — я сверилась с картой, выручавшей меня на протяжении всего путешествия от замка Брен до сегодняшнего дня.
— Ее истоки, — поправил Марвин. — Здесь она еще не производит того величественного впечатления, как под стенами Нарроны — «Города на реке». Вот там она воистину разливается в самую главную, самую судоходную реку нашего королевства.