Огвур бросился к лежавшему без сознания Лансу и нежно приподнял голову друга. Но глаза полукровки оставались закрытыми. Орк и Сугута осмотрели страшную рану, пересекавшую правое плечо несчастного. Мышцы оказались разорваны, ключица сломана, но рана не кровоточила. Ее поверхность почернела и запеклась, напоминая огромный ожог. Меня насторожило еще и то, что чернота разлилась и по груди, и по руке до самого локтя.
— Что с ним? — Я никогда не видела ничего подобного. — Он выживет?
Старый маг с сомнением покачал головой:
— Я читал в одном старинном манускрипте, что когти демонов выделяют ядовитую слизь, которая превращает в неизлечимую язву любую, даже самую маленькую ранку. Он будет умирать долго, пока яд не разольется по всему телу и не дойдет до сердца. Плохо, что в его жилах течет кровь бессмертных эльфов, которая не спасет вашего друга, а лишь продлит его агонию.
— Неужели ничего нельзя сделать? — почти всхлипнул орк.
Сугута снова жалостливо затряс седой головой:
— Спастись от Черной смерти можно лишь одним способом — рану нужно смазать слюной дракона, а самого раненого напоить драконьей кровью.
— Но в нашем мире больше нет драконов! — с отчаяньем напомнила я.
— Есть! — Голос барона выдавал страдания, переполнявшие его душу. — Недалеко от замка находятся Гномьи горы, в которых раньше располагались рудники этого народа, сейчас они заброшены. В этих горах обитает последний дракон. Именно ему на съедение Ринецея отдала мою похищенную дочь.
Глава 5
С горы открывался прекрасный вид на озеро. И кому, спрашивается, пришла в голову такая оригинальная идея — назвать эти скромные холмы Гномьими горами? Хотя, возможно, именно пресловутый трудолюбивый, но вороватый и жадный народец рудокопов и довел горы до нынешнего плачевного состояния.
Рылись, рылись в поисках драгоценных камней, да и срыли горы до уровня невысоких холмов. Я хмыкнула собственным мыслям и продолжила расчесывать подсохшие волосы. Между холмов притаилось маленькое прозрачное озеро необычной каплевидной формы. «Слеза дракона», судя по надписи на моей карте. И чего это дракону вздумалось слезы пускать? Но, по правде говоря, если ты знаешь, что остался последним в целом мире, — можно еще не так разрыдаться. Я с удовольствием искупалась в озерке, прокручивая в голове крепко засевший каламбур — вот слезы уже нашлись, значит, и слюни должны быть где-то рядом. Только где же? Я приставила ладонь козырьком к глазам и осмотрела окрестности. Драконы живут в пещерах, но поблизости не наблюдалось ничего даже отдаленно напоминавшего пещеру. Потом снова опустилась на нагретый солнцем холмик и задумалась. Огвур порывался пойти со мной, но я предпочла оставить его рядом с так и не приходившим в сознание полукровкой. Эх, Ланс, Ланс. Перед тем как уйти, я нежно погладила длинные пепельные волосы и, не удержавшись, поцеловала друга в губы. Губы оказались холодными и сухими, нужно было поторопиться и достать необходимое лекарство. Может, Ланс и взбалмошный, и задиристый, но он меня спас. Сама я бы ни за что не успела увернуться от лапы демона. Надеюсь, мне еще представится возможность отомстить Абигеру за незаслуженные страдания храброго полуэльфа. Орк обещал провести все время, пока я буду отсутствовать, у постели Ланса. Правда, Огвур что-то там бурчал о неблагоразумности моего желания в одиночку искать дракона и о своем долге закрывать спину Мелеаны. Я лишь только широко распахнула глаза, уловив скрытый смысл его сентенций:
— С чего это ты взял, что я собираюсь убить дракона?
Орк вульгарно отвалил челюсть:
— А ты решила вести с ним дипломатические переговоры?
В ответ я улыбнулась как можно наивнее:
— Ну да. Расскажу жалостливую историю про ранение Ланса, и добрый дракончик пустит скупую слезу…
— Ага, и еще нацедит мензурку крови. — Огвур искоса глянул на меня и выразительно покрутил пальцем у виска. — До сего момента я был лучшего мнения о твоих умственных способностях, Мелеана.
— Я хочу убедить дракона, что пришла к нему с добрыми намерениями. Но для этого мне совсем не нужен здоровенный орк с секирой, отсвечивающий за моим плечом…
На этот раз задумался Огвур. Он долго скреб в затылке, видимо, просчитывая различные варианты предполагаемого поворота событий. Потом обреченно вздохнул:
— Наверно, ты все-таки права. Не верю, что даже с помощью Нурилона ты сможешь убить дракона. Остается одно — найти компромисс…
— Да, да, — хихикнула я. — Жаль, что маг из меня никудышный. А то, глядишь, все оказалось бы намного проще. Я просто превратилась бы в симпатичную драконицу, при виде которой дракон пустил бы целое море слюней.
На самом деле я и в мыслях не держала такой дикой задумки — убить дракона. Последнего дракона. Это выглядело бы хуже святотатства. Это было бы как… как потушить последнюю звезду, сиявшую на опустевшем небе.
Мы с орком сидели на стене и болтали ногами, перекинутыми через парапет. Тишина ночи всегда таит в себе что-то непостижимо загадочное. Нам стало так хорошо, что даже разговаривать не хотелось. Хотелось молчать. Именно молчание, как ничто другое, помогает понять душу близкого человека. Если когда-нибудь меня спросят — с каким человеком я предпочту связать свою жизнь, то я искренне отвечу — не с тем, который умеет слушать, а с тем — кто умеет молчать рядом со мной.