Магу-хранителю не спалось. Голова невыносимо болела такой нудной тягучей болью, словно в ней звенела сиротливая пустота, оставшаяся от полностью исчерпанной магической силы. Силы восстановятся не скоро, дней через пять — не раньше. Но старый маг совсем не удивлялся своему нынешнему, абсолютно немощному состоянию. На шестой сотне лет он был еще, пожалуй, покрепче многих своих товарищей. Вот, к примеру, Улод, маг-учитель нынешнего молодого Повелителя. Крон недовольно покосился в сторону соратника, клубком свернувшегося на соседней лежанке: совсем расклеился старик. Учитель спал неспокойно, жалобно постанывая в полудреме. Видимо, испытания сегодняшнего дня совсем вымотали Улода, за считанные часы превратив его из еще могучего пожилого мужчины — в дряхлую развалину. И это тоже не удивляло Крона. Тяжело оставаться в здравом уме и твердой памяти, бессильно наблюдая за тем, как на твоих глазах гибнут жестокой и бессмысленной смертью многие из тех, кого ты вынянчил своими руками. Крон еще немного повозился на тощей подстилке и, поняв, что освежающий сон так и не собирается осенить его своим спасительным крылом, поднялся и осторожно прошел по пещере, неслышно обходя спящих сильфов. Он вглядывался в бледные осунувшиеся лица соплеменников, горько сожалея, что не обладает в настоящий момент даже элементарной магией. Если бы он мог погрузить в не приносящий тяжелые сновидения покой хотя бы измученных женщин и детей… Большинство из них потеряли сегодня родных и друзей. Весь вечер в пещере царила паника, перемежавшаяся громким плачем напуганных детей и болезненными стенаниями раненых. Крону пришлось приложить немало усилий, для того чтобы успокоить всех бьющихся в истерике, перевязать всех страждущих и организовать горячий ужин для нескольких сотен человек. И что-то похожее на зависть промелькнуло в его душе в тот миг, когда он увидел, как спустившийся на короткое время в пещеру Генрих несколькими теплыми, рассудительными словами умудряется нейтрализовать витавшую в пещере растерянность. Маг возмущался и в то же время искренне восхищался огромной силой, проснувшейся в этот день в теле маленького мальчика, превратившей его в истинного Властелина.
Маг возмущался и в то же время искренне восхищался огромной силой, проснувшейся в этот день в теле маленького мальчика, превратившей его в истинного Властелина. Десятилетний барон, не по возрасту высокий и широкоплечий, казался зрелым и мудрым Повелителем, вселяющим одним своим уверенным и сдержанным молчанием спокойствие в сердца испуганных подданных. Для измученных сильфов Генрих стал чем-то вроде единственного подарка судьбы, благим провидением, несущим надежду на то, что остатки их народа не сгинут бесследно. Достойная подражания и восхищения выдержка молодого Повелителя казалась им теперь единственным и последним барьером, отделяющим их от разрушительной ненависти жестокой лже-богини.
Крон миновал большую пещеру, заполненную легкими переносными лежанками, на которых вкушали неспокойный сон несчастные сильфы. Печальным взглядом отмечал он, как мало оставалось среди них боеспособных, не израненных в непрерывных боях воинов. И как много малолетних детей, которые, будь на то благословление судьбы, могли бы стать основой нового процветания племени. Ни у кого сегодня не хватило сил и смелости разойтись по своим личным подземным жилищам, пустые места в которых живо напоминали бы о погибших. Сильфы, объединенные одним всеобщим чувством растерянности и страха, сгрудились подобно стаду овец вокруг двенадцати Великих магов, превратившихся в обычных немощных старцев, способных только благодаря огромной силе воли оказывать сейчас хоть какую-то помощь своим соплеменникам. Да и помощь эта, откровенно говоря, заключалась в основном в благословениях и словах утешения.
Старый волшебник сокрушенно покачал всклокоченный головой, словно признаваясь в собственном бессилии. От всегдашней подтянутости и элегантности Крона не осталось и следа. Покрытая копотью, а местами и порванная, одежда мало соответствовала важному титулу мага-хранителя. Но стоило ли обращать внимание на такие мелочи. Постукивая концом посоха по каменным плитам, выстилавшим пол пещеры, сильф тяжело спускался по узким ступеням, ведущим из пещеры Совета вниз, к Озеру безвременья. Каждый шаг давался старику с неимоверным трудом, он подволакивал правую ногу и одышливо хрипел, но все же продолжал свой нелегкий путь, насчитывавший ровно сотню шагов. Воды озера звали и властно манили, обещая открыть такую-то страшную тайну. Крон поминутно оскальзывался на влажной узкой лестнице. Словно на обычную дубовую палку, наваливался на магический посох и молил богиню Аолу не допустить падения своего нерасторопного слуги. Спуск показался Крону бесконечным. Но, в конце концов, он миновал последнюю ступень и в очередной раз замер в немом восхищении на берегу Озера.
Озеро завораживало. Искрящийся свет, испускаемый водой, отражался от свода хрустального грота, куполом прикрывавшего Озеро и уходившего ввысь, на недосягаемую глазу высоту. Изящные ступени, высеченные из белого мрамора, вели под воду, образуя сияющую дорогу, по которой когда-то давно сам легендарный король Грей унес на дно Озера саркофаги со спящими Пресветлыми богами. Причудливые надписи, состоявшие из переплетения странных рисунков и букв неизвестного языка, покрывали стены грота. Крон знал, что надписи содержали древнее пророчество, повествующее не только о будущем его народа, но и о будущем всего внешнего мира. Но, к сожалению, никто из сильфских магов не понимал странного языка, на котором были сделаны надписи на стенах. Поговаривали, что это был язык самих богов. Озеро пело. Нежный мелодичный шорох легких волн, непрерывно набегавших на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей в воды Озера, напоминал печальный голос, повествующий о чем-то прекрасном, но утерянном безвозвратно. Никто не мог оставаться долго вблизи волшебного Озера. Эхо голоса Озера вытягивало душу и забирало разум, превращая неосторожного в существо, до скончания своих дней пребывающего в состоянии, похожем на летаргический сон. Озеро почитали. Озера боялись. Озеро надежно охраняло богов, покоящихся в его глубинах.
Крон наклонился над водой и пристально вгляделся, стараясь различить что-нибудь сквозь толщу воды. Но молочно-белая, практически непрозрачная, жидкость оставалась непроницаемой даже для взора мага. Лишь один сильф смог когда-то побывать на дне и вернуться назад — король Грей. Но старинные предания умалчивали о дальнейшей судьбе великого короля. Маг-хранитель провел немало времени, разбирая старые архивы и вчитываясь в строчки полуистлевших рукописей, но так и не узнал, что случилось с Греем после того, как саркофаги с богами оказались надежно укрыты в волшебных водах. Не вызывало сомнения только одно — король сумел вернуться назад оттуда, куда впоследствии не смог спуститься уже ни один сильф. В хрониках говорилось, что через пятьдесят лет после исчезновения короля один из Великих магов попробовал повторить путь Грея — и сгинул безвозвратно. С тех пор никто не осмеливался даже омочить ноги в Озере Безвременья.
Но сейчас какая-то неодолимая сила звала старого мага. Он ступил на последнюю ступень и отстраненно наблюдал, как искрящаяся вода ласково набегает на его пыльные башмаки. В глубине души Крон был безмерно напуган собственной безрассудной смелостью, но не находил в себе сил сопротивляться зову Озера. Более того, повинуясь все тому же странному велению, сильф нагнулся и погрузил в воду пальцы правой руки. И как только пальцы его прикоснулись к теплой светящейся поверхности, Крон испытал легкое головокружение от какофонии множества голосов, ворвавшихся в его сознание. Голоса кричали. Но, перебивая их все, в мозгу мага четко слышался печальный глубокий женский голос, требующий — иди, помоги, спаси. Крон чувствовал, как к нему возвращается утраченная магическая сила, вливаясь в него через обволакивающее прикосновение волшебного Озера. А женский голос становился все понятнее и четче, раздельно произнося — Генрих в беде, помоги Генриху… И, с ужасом ощутив, что где-то очень близко творится страшное и темное волшебство, Крон испугано отшатнулся, вырвав руку из цепких объятий колдовской воды.