— Тс! — Многоопытный Морг остановился и прижал палец к губам, призывая друзей к молчанию. Затем он лег на пол и приложил ухо к каменным плитам. — Проклятые твари! Приперлись-таки по наши души… — Воин хищно усмехнулся прямо в лицо Генриху и с угрожающим шорохом вытащил из ножен свой великолепный клинок. — Я больше не побегу, зато намереваюсь еще разок хорошенько насыпать перцу на хвост Ринецее…
— А что, у нее правда есть хвост? — с неподдельным интересом спросил Ларг, занимая место рядом со старшим товарищем.
— Да он у всех баб есть, а уж у демоницы и подавно! — Морг презрительно сплюнул, наглядно демонстрируя свое отношение к дорвавшемуся до власти женскому полу. — Богини, демоницы — вот до чего в итоге они нашу жизнь довели. Нет чтоб сидеть тихо да знай себе полотно ткать… Ты со мной? — непоследовательно и словно невзначай спросил он Ларга.
— Конечно! — Молодой воин притопнул ногами, прощупывая площадку для ожидаемой схватки. — По мне, так здесь очень хорошее место для смерти. В компании этак двадцати-тридцати демонов… И он чуть не упал, когда восхищенный Морг дружески двинул его кулаком в грудь.
— Уходите, Ваша милость. — Молодой сильф даже подтолкнул Повелителя. — Нечего нам всем здесь погибать попусту, кому-то ведь и о детях позаботиться нужно.
— Но я не могу бросить… — замялся Генрих.
И тут же две пары рук настойчиво направили его дальше в коридор.
— Идите уж, — неожиданно мягко пробурчал Морг, — помните, что вы Ромару обещали!
Барону пришлось подчиниться скрепя сердце. Он вновь осторожно подпер плечом ковыляющего Гурга и углубился в полумрак тоннеля.
Немного позднее до его слуха донеслись множественные вопли и визги, сопровождаемые звоном благородной стали. Но вскоре стихли и они, возможно, заглушенные увеличившимся расстоянием, а возможно, и по другой, более печальной причине.
— Давай передохнем, — взмолился совершенной измученный Гург. — Мне кажется, что мы уже целую вечность бродим по этим коридорам. И, наверно, никогда из них не выйдем…
— Выйдем! — уверенно ответил Генрих. — Я чувствую, Озеро все ближе. Да и посветлело в тоннеле.
— А ведь правда! — удивился Гург. — И как я раньше не обратил на это внимания?
— Ты слишком устал, вот и не заметил, — улыбнулся Генрих.
— Ой, — радовался Гург, — я теперь уже и тебя вижу! Ну, и грязен же ты, барон, могу я тебе доложить…
— Да уж не грязнее тебя, — передразнил друга юный Повелитель.
Гург осторожно опустился на холодный каменный пол.
— Сейчас я передохну немного, и мы доберемся до Озера. А то что-то мне слишком душно, и в голове звенит…
Генрих осторожно ощупал раненую ногу товарища. Рана чудовищно распухла, от нее так и несло жаром. Да и запах, исходивший от повязок, заставил барона встревоженно нахмурить брови.
Рана чудовищно распухла, от нее так и несло жаром. Да и запах, исходивший от повязок, заставил барона встревоженно нахмурить брови. Даже ему, далекому от искусства врачевания, стало понятно, что началось заражение, и Гурга нужно как можно быстрее доставить к магам.
— Сейчас, сейчас. Еще минуточку — и пойдем, — попросил Гург.
Генрих согласился, и только собрался и сам на минутку присесть, как различил вдалеке, в полумраке коридора, высокую тощую фигуру, которая, пригнувшись к полу, словно вынюхивая запах, как гончая шла по их следам.
— Ты видишь это? — испуганным свистящим шепотом спросил его Гург.
— Вижу, — сквозь зубы ответил Генрих. — Это что еще за тварь?
И, словно в ответ на высказанный вопрос, тварь несколькими скользящими прыжками преодолела оставшееся расстояние и предстала перед мальчиками. С ужасом рассматривали друзья полусгнивший остов, хранивший отметины чудовищных ран, полускрытых кусками бледной плоти. Огромные черви во множестве обвивали тело твари, заменяя ей мышцы и сухожилия, тем самым, придавая мертвецу гибкость и подвижность, доселе не свойственную всем прочим умертвиям. А ужаснее всего было то, что торс твари венчала почти не тронутая тлением голова благородного Борга, с раскаленными угольями, вместо глаз горевшими в глазницах.
— Ну что, котятки, — утробно просипела тварь, гнусно ухмыляясь раздробленными челюстями, — вот вы и отбегались. Много же неприятностей умудрились доставить мне два безмозглых сильфских детеныша. Да и весь ваш упрямый род у меня давно в зубах завяз. Ну, да ничего. — Тварь, словно примеряясь, покачала в костлявых лапах огромный меч, ранее принадлежавший Боргу: — Это мы сейчас исправим…
Только сейчас до Генриха дошло, что это сама Ринецея, завладевшая останками погибшего героя, разговаривает с ними. Превозмогая навалившуюся усталость, он поднялся на ноги, вытягивая из ножен свой легкий клинок. Меч шел с трудом. «Наверно, сильно иззубрился», — отстраненно подумал мальчик. Страха не осталось. Чувствовалась лишь безграничная усталость, полностью притуплявшая все прочие эмоции, в том числе и страх. Да еще легкая жалость о жизни, которой сейчас предстояло закончиться, так толком и не начавшись. И тут мальчик вспомнил о клятве, данной на крови павших друзей, и о той ответственности, которую она на него налагала. И еще о раненом Гурге, робко притаившемся у него за спиной. Значит, умирать нельзя. Значит, нужно бороться. И тогда юный Повелитель подчеркнуто карикатурно раскланялся, приветствуя нежеланную гостью: