— Кто будь неладен? Кусок свинины? — уточнила я.
— Нет, конечно! Турист!
Он мне так надоел, что я сказала:
— Я тоже туристка и считаю ваши слова негостеприимными. Я обиделась, поэтому не стану вам платить чаевые.
— А ты вообще не плати! — огрызнулся он. — Вот она — ваша натура! Что немцы, что остальные французы с голландцами всякими — одно и то же. Купидоны!
— Скопидомы, — автоматически поправила я. Да, баварцы любят подчеркивать свою обособленность от остальной Германии. Только я не немка. Я — русская.
— Да? А акцент гамбургский… Русские тоже купидоны! — расширил он список. — Русские вообще пакостники.
Не стала отвечать. Ввяжусь в бесполезный спор, потом буду думать весь остаток дня о том, что сказала и что могла бы сказать. А мне и без этой ерунды есть чем занять голову. Расследование застряло на месте. Буксует. Дороги, дороги без конца. Нейпир, Веллингтон, Лос-Анджелес, Мюнхен. Езжу, летаю, а результата нет. Завтра истекает срок, а я до сих пор не знаю, где искать «живую воду».
Мои поездки кажутся бессмысленными. Может, правильнее все же Веру похоронить? Как с самого начала предлагал Жаке?
Я отправилась в замок Вайденхоф, потому что у меня появилась слабая надежда отыскать там некоторые факты. Надежда зародилась, когда Чедвик упомянул о древних рукописях, которые переводил Ганеш. Основываясь на их переводах, согласно легенде, алхимик и получил эликсир. Но Дуглас утверждал, что алхимик не сам выделил «мертвую воду», а лишь отыскал ледяную глыбу в Альпах. Значит, еще до Ганеша, в древности, кто-то уже занимался «мертвой» и «живой» водой. И оставил описание.
У меня есть предположение, кто были авторы той рукописи. Кто причастен к чуду открытия изобретения субстанций.
Это мифическая цивилизация, изучением которой всю жизнь занимался антрополог Карл Вайденхоф (тот самый, что оставил мне в наследство средневековый замок). Вайденхоф выдвинул гипотезу о существовании отдельной ветви человечества. Великой, могущественной цивилизации, по уровню развития значительно превосходившей остальных людей. Он назвал ее цивилизацией прелюдий.
Вайденхоф считал, что для древних людей — шумеров, египтян и других — прелюдии стали богами, а их технологии воспринимались как чудеса, — сопровождающие богов.
Он назвал ее цивилизацией прелюдий.
Вайденхоф считал, что для древних людей — шумеров, египтян и других — прелюдии стали богами, а их технологии воспринимались как чудеса, — сопровождающие богов. Ученый полагал, что технологии прелюдий были настолько совершенны, что сливались с природными и заставляли думать о них, как о чуде.
Физиологически прелюдии несколько отличались от людей. У них была необычно большая голова и удлиненные предплечья… Все они погибли по невыясненным причинам.
Десять месяцев назад мне удалось убедиться в истинности его предположений. Так получилось, что я оказалась на месте погребения одного из прелюдий и своими глазами видела необычный череп существа и одно из технологических чудес — удивительный летательный аппарат.
В замке Карла Вайденхофа собрана богатейшая коллекция свидетельств существования прелюдий. Как старый занудный барахольщик, антрополог стаскивал в свой замок даже всякую ерунду, которая, как он считал, могла относиться к прелюдиям. Я надеялась, что какая-нибудь из его находок укажет дальнейшее направление поисков. Ничто другое в мире не могло помочь мне так, как коллекция покойного барона Вайденхофа.
Начались хвойные леса, над которыми поднимались белые пирамиды Альп. Скоро доедем.
— Сверните направо здесь, — подсказала я. Мы съехали с трассы и стали подниматься по крутой гравийной дороге, петляющей между деревьев. Положив второй подбородок на обод руля, водитель настороженно встречал каждый поворот.
— Я и не знал, что в Баварии есть такие мрачные уголки, — произнес он. — Жуткие места, как в Румынии. Тут граф Дракула не водится?
— Нет, — обнадежила я. — Но на всякий случай — какая у вас группа крови?
— Невкусная, — поспешно ответил он.
Миновав железный громыхающий мост, возведенный над пропастью, мы очутились перед каменной стеной, выходившей из леса и в лес ныряющей. Остановившись перед запертыми воротами, водитель перекрестился.
Я протянула ему сто долларов.
— Это что? — спросил он.
— Деньги, — пожала я плечами.
— Какие деньги?! Это бумажки! Ты мне настоящие деньги дай, проклятая туристка!
— Евро, что ли? — Я оглянулась на окружавший нас лес. — Простите, но тут нет обменного пункта. Обменяйте сами где-нибудь. У меня на это нет времени.
— Вот еще! — воскликнул он, развернулся и уехал, оставив меня стоять со стодолларовой купюрой в руке. Ну и чудак! Я слышала, что баварцы народ ворчливый и своенравный, но совсем не злобный.
Ткнулась в ворота. Они оказались заперты. Бросила сумку на землю, встала перед воротами и вытащила сотовый. Глянув на него, поняла, что пока вспомню номер, пока поговорю с Лукасом, пока он найдет свои тапки и влезет в старый свитер, пока добредет от замка до ворот — пройдет не меньше получаса. А эти полчаса в моем положении драгоценнее, чем последняя сигарета для приговоренного к расстрелу.
Кинула сумку через забор. Она глухо шлепнулась с другой стороны. Туфли отправила туда же. Оглянулась на глухой лес — не видит ли кто? — и задрала повыше юбку, чтобы не мешала. Ухватилась за верх железных ворот, правую ногу поставила на выступ рельефного узора. Подтянулась и рывком перебросила тело через забор. Нашла туфли, подобрала сумку и двинулась дальше.