— Нет, у меня все в порядке.
— Неужели?
— Ну, есть небольшие проблемы.
— Самые меньшие из которых — голод и неподобающее для зимы платье?
Я потупила взгляд. Татуированный маори, словно рентгеном, просветил меня насквозь. И я не выдержала:
— Я летела на самолете… На реактивном самолете. А один маньяк, который летел тоже, сначала выстрелил из ружья. Мы пытались заткнуть пробоину, но он еще взорвал гранату… И тогда я выпрыгнула с парашютом…
Рассказывать было стыдно. Но в чем я виновата, если моя история звучит, как диктофонная запись сновидений шизофреника? Все ведь так и было!
— Вы прыгнули из реактивного самолета? — удивился дворник.
Я же говорила. Кто поверит в мои злоключения! Конечно, прыжок с парашютом с высоты двенадцать тысяч метров в вечернем платье выглядит, мягко говоря, невероятным.
— На самом деле во время катастрофы самолет опустился… — Я немного подумала. — И скорость сбавил… — Каждая новая фраза звучала еще более лживо. Я словно выдумывала благоприятные обстоятельства, при которых могла бы спрыгнуть с парашютом. Все глубже загоняла себя в тупик.
— Да, действительно, — вдруг произнес дворник, опершись на выставленную перед собой метлу. — Пару часов назад я слышал по радио, что какой-то самолет упал в море в районе Окато… Думаю, вам невероятно повезло.
— Да, конечно! — с радостью произнесла я.
— Да, конечно! — с радостью произнесла я. Как здорово, что о падении самолета объявили по радио! Теперь мне будет гораздо легче объяснить отсутствие денег, документов и туфель.
— Вас выбросило на гору Эгмонт?
— На Таранаки, — поправила я.
— Это одно и то же. Таранаки — маорийское название вулкана… — Он прекрасно говорил по-английски. Почти без акцента. — Кстати, какой номер рейса вашего самолета? Много летело туристов?
А вот на эти вопросы мне совершенно не хотелось отвечать. Даже что-то выдумывать. Начни я рассказывать о самолете ЦРУ с матерыми убийцами, доверие дворника могло сразу иссякнуть.
Я дотронулась до лба. Словно меня настиг внезапный приступ мигрени. Покачнулась.
— Знаете… — произнесла еле слышно. — Все случившееся — это такой кошмар! Я до сих пор в шоке…
— Ох, простите. Замучил своими вопросами! — Татуированный дворник засуетился, зажал черенок метлы под мышкой. — Давайте я устрою вас в каком-нибудь номере. А когда вы отдохнете, вызовем полицию…
— Не надо полиции! — быстро ответила я.
С некоторых пор не переношу эту структуру. С тех самых, когда в Турции меня объявили чеченской террористкой.
Маори с тревогой посмотрел на меня. Узоры на лбу и щеках шевельнулись.
— Хорошо. Не будем вызывать полицию… Сегодня. Но полицейским необходимо поговорить с вами, чтобы выяснить причины катастрофы. Самолеты с туристами не должны взрываться. Туристы должны благополучно прилетать в пансионаты и отели, а не падать в океан.
Ну хотя бы сегодня отдохну. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. И еда.
Дворник провел меня в отель. Мы остановились возле стойки администратора в холле, обшитом тисовым деревом. Потолки были такие низкие, что вполне могла возникнуть клаустрофобия.
Дворник-маори мельком оглядел холл — к счастью безлюдный, — затем перегнулся через пустующую стойку администратора, полистал журнал. Выяснив необходимое, потянулся дальше и достал ключ с брелком-грушей.
— Вот, — произнес он, отдавая мне ключ. — Номер двести двенадцать.
— Но мне совершенно нечем заплатить. У меня ничего нет! Даже туфель…
— Не нужно платить. Просто отдохните, а там разберемся.
— Нет, так нельзя. Погодите…
Я просунула палец в вырез платья на груди и достала стекляшку, которую нашла в одной из лодок возле Шате.
— Вот, возьмите это, — произнесла я, протягивая дворнику прозрачную каплю. — Не бог весть, но все-таки…
Маори с некоторым любопытством взял у меня осколок. Повертел в пальцах.
— Возможно, я ошибаюсь… — произнес он, замер и — еще раз перевернул стекляшку, — …нет, не ошибаюсь. Это необработанный алмаз. Приличной чистоты. Каратов на двадцать.
Я уставилась на камень.
Алмаз? Дворник говорит о стекляшке, которую я случайно нашла на дне лодки цэрэушников? Это не шутка?
— Алмаз весом в двадцать карат? — прохрипела я.
— Он может стоить весьма прилично…
Дальше дворника я не слышала. Измотанная катастрофой, холодом, сумасшедшим спуском на лыжах, да еще последней ошеломляющей информацией, я потеряла сознание и весьма впечатляюще грохнулась на пол.
Очнулась оттого, что кто-то хлопал меня по щекам. Когда открыла глаза, вздрогнула, увидев перед собой татуированное лицо.
Мы находились в том же холле. Маори перенес меня на диван, над которым раскинула широкие листья декоративная пальма.
— Вам легче? — поинтересовался он.
— Немного, — прохрипела я. Связки сдали. — Возьмете этот камень в уплату за номер?
— Камень стоит столько, что вы сможете жить в нашем отеле пару лет. Вам лучше отправиться в Нью-Плимут и продать его Сэму Коэну. Он единственный ювелир на всю округу. Вы получите приличную сумму, а за номер необязательно расплачиваться.
— Мне очень неловко пользоваться вашей добротой. К тому же у вас могут возникнуть проблемы.
— Ничего страшного, — махнул он рукой. Узоры на лице вновь шевельнулись.