По всему выходит, что утечка «черного льва» произошла в Новой Зеландии. Ведь доктор Энкель два года пропадал в этой стране. Как сказал Жаке — работал.
Итак, где-то в Новой Зеландии находится «ручеек», в котором течет «мертвая вода». Причем «ручеек» настолько засекречен и важен, что каждый, кто наберет из него водицы, обречен погибнуть в когтях зверя, называемого «спецотдел ЦРУ».
Причем «ручеек» настолько засекречен и важен, что каждый, кто наберет из него водицы, обречен погибнуть в когтях зверя, называемого «спецотдел ЦРУ».
В Новой Зеландии тогда должна находиться секретная база, на которой и случилась авария…
Постойте, граждане дорогие! База и в самом деле существует!
Исследовательская лаборатория!
В самолете я наткнулась на странный отчет, написанный многоэтажным научным языком, от которого нормальный лингвист долго и продолжительно будет мучиться расстройством желудка.
Именно там, в исследовательской лаборатории, скорее всего, и работал доктор Энкель. Именно там произошла авария, позволившая доктору завладеть «мертвой водой». И не только доктору. Есть еще второй Получатель…
Неосознанно осушив рюмку с коньяком, я сделала четкий вывод. Отыскав секретную лабораторию, я найду и Веру.
Если она еще жива.
Когда после обеда отправлялась в Нью-Плимут, меня все еще обуревали тяжелые мысли о таинственной жидкости, спецслужбах, лаборатории. Неудивительно, что, отдавая администратору ключ от номера, на полном серьезе спросила ее:
— Вы здесь наверняка живете давно. Нет ли поблизости секретной лаборатории? Или какой-нибудь военной базы США?
Настороженность во взгляде полноватой малазийки поняла, только когда оказалась на улице. Кажется, моя любознательность пугает аборигенов. Надо быть осторожнее, а то добрые люди быстро оденут в смирительную рубашку да звериную дозу лекарств вколют — все языки из головы вылетят, останется какой-нибудь древнегреческий. Как жить буду? Как Веру найду?
Мистер Престон продолжал подметать дорожки.
— Уже уходите, Алена? — заметил он меня.
— Спасибо вам огромное! Я поняла, что мне нужно в город.
— Что ж. Желаю удачи. Не падайте больше с самолетов.
— Не могу обещать, но постараюсь.
До Нью-Плимута добралась на… тракторе! Ей-богу не вру! Маленький рычащий упрямец со старичком водителем в мотоциклетном седле тащил целый куб прессованного сена, на котором, за неимением пассажирского кресла, мне и пришлось устроиться. Всю дорогу попадавшиеся навстречу водители автомобилей заглядывались на даму в вечернем платье, которая раскинулась на желтой высушенной траве.
Трасса до города тянулась через поля и фермы. Чуть поодаль темнели леса — слегка поблекшие в это время года, но не терявшие характерной новозеландской привлекательности.
Старичок высадил меня на окраине Нью-Плимута. Денег не просил, улыбнулся беззубым ртом и уехал. Стряхивая со Светкиного платья сено, я двинулась к центру города.
Низкие аккуратные домики стояли на берегу чудесной бухты. Море, темное, холодное даже на взгляд, вихрилось белыми барашками волн. Вдалеке над крышами виднелась каланча маяка. За спиной торчала заснеженная гора Эгмонт-Таранаки. И как я умудрилась приземлиться именно на нее? На десятки миль вокруг нет других гор. Чудны порой прихоти судьбы…
Нью-Плимут оказался мелким городишком с претензиями на крупный курорт. По дороге к центру мне попался один-единственный отель. Зато увидела несколько мелких церквушек — начиная от баптистской и заканчивая Церковью Новой Жизни.
Местные жители друг друга знали, здоровались на улицах. Дружно косились на мое платье, которое выделялось, как фейерверк среди электрических лампочек, и снисходительно улыбались. Зачем обижать туриста подозрительными взглядами? Неважно, как он выглядит. Лишь бы деньги тратил.
Лишь бы деньги тратил.
Кроме меня, на улицах туристов не было. Зима. В открытом платье я мерзла, море тем более не парное молоко. Что делать на курорте в такое время?
Первым делом отыскала ювелирный магазин. Меня встретили всего два человека — смуглый неулыбчивый охранник возле входа и молоденькая продавщица с вздернутым носиком, чем-то похожая на Николь Кидман. Я спросила у нее, где найти Сэма Коэна. Девушка попросила подождать. Минут десять я разглядывала перстни и сережки, даже приглядела себе колечко с топазом, потом ко мне вышел щуплый старичок, едва видимый из-за прилавка. Для разговора со мной ему пришлось встать на специальную подставку.
— Неплохая болванка, — произнес он, разглядывая камень в лупу. Я перегнулась через прилавок с другой стороны, делая вид, что разбираюсь не хуже. Торговаться решила до последнего. За каждый доллар биться — они мне позарез нужны.
— Подарок на Рождество, — объяснила я. Прозвучало довольно лживо, и вообще пояснений не требовалось. Коэна не интересовало происхождение камня. Он взял быка за рога:
— Могу предложить одиннадцать тысяч американских долларов.
— Правда? — обрадовалась я.
— Вам чеком или наличными?
— Управляющий моими делами сейчас в отпуске, — произнесла я, задыхаясь от волнения, — поэтому возьму наличными.
Две пачки пятидесятидолларовых купюр положить было некуда. Модельеры Светкиного платья забыли предусмотреть карманы. Надо быстрее менять гардероб.