Ну и какая мне польза от этой информации?
Ноги коченели, сердце подпрыгивало чуть не до горла.
Куда дальше?
Думай, Алена. Думай быстрее! Градусы Цельсия потихоньку вытекают из тебя, при тридцати двух выключится сознание…
Исследовать затопленный комплекс без акваланга, надеясь, что где-то остались такие же воздушные мешки, — все равно что играть в «русскую рулетку» с наполовину заряженным револьвером.
Каждый нырок — спуск револьверного курка. Либо осечка, либо мозги на столе… Может попасться воздушный мешок, а может и нет…
И все-таки я решила попробовать. Если уж быть чокнутой, так до конца!
Набрала воздух в грудь и нырнула.
В затопленном помещении мебель была массивная и темная. Солнечные лучи пробивались сквозь воду где-то там, за моей спиной. Меня сопровождали лишь слабые проблески. Я, собственно, и не стремилась разобраться в нагромождении предметов. Я плыла дальше.
Несколькими мощными гребками я продвинулась вперед, и темнота полностью окутала меня. Поднялась — вода доходила до самого потолка. Во мне пробудилась тихая паника. Вернуться?
Силы пока есть, воздух тоже. Холодно только… Все-таки решила плыть дальше. Еще несколько гребков — уперлась в стену. Точнее, в стеклянную перегородку, не тронутую взрывом. Я переместилась по ней и нащупала стеклянную дверь.
Потянула на себя. Не заперта! Скользнула в проем и быстро устремилась вверх, надеясь на воздушную подушку под потолком.
Вместо подушки обнаружилась столь узкая прослойка, что смогла высунуть из воды только губы. Если бы кто-то меня видел, наверняка бы подумал, что я пытаюсь поцеловать потолок.
Превозмогая естественное нетерпение, осторожно втянула воздух. Не хватало еще воды нахлебаться.
Кое-как подышала, успокоила дыхание. А вот холод пробрал не на шутку. Какая жалость, что во мне жира — как у весеннего суслика. Все на болдерингах и скалах остается. Сейчас пригодилась бы прослойка в пару сантиметров…
Ух, как холодно! Нужно скорее выбираться из воды. Только куда?
Назад — через иллюминатор к поверхности — уже не смогу, это точно. Слишком далеко. Сюда даже солнечные блики не проникают. Темнота вокруг полная, что называется — кромешная. Можно двигаться только на ощупь.
Совсем задубела, а все не решаюсь оторваться от узкой полоски воздуха под потолком… Хватит. Пора нырять.
И я нырнула…
Не помню, сколько проплыла, когда увидела впереди красный мерцающий свет. В голове помутилось. Почему-то этот свет обрел вид магазина водолазных принадлежностей. Маски, ласты, дразнившие теплом гидрокостюмы. Стоит лишь протянуть руку… Но пальцы натыкаются на стекло. Черт! Никак взять ничего не могу…
Господи! Я же заснула во время плавания! И даже успела увидеть сновидение!
Помотала головой, легкие требовательно захрипели. Воздух закончился! Скорее наверх!
Стукнулась макушкой о потолок. Нет воздушной подушки! Помчалась вперед, слушая в ушах похоронный звон.
Красный свет впереди превратился в герметичный фонарь аварийного освещения. Рванулась к нему. Сколько у меня времени? Секунда? Две?.. Две секунды в запасе, прежде чем захлебнусь ледяной водой…
Возле фонаря обнаружила лестницу, уходящую вверх шахты. Влетела в нее и ужаснулась скрытой где-то высоте. Доберусь ли до потолка? Найдется ли там несколько литров воздуха? Или моя подруга справится со мной быстрее?
Изнутри я уже вакуум. Стоит открыть рот, и вода заполнит до кончиков пальцев ног, словно надувную куклу… Именно так мне казалось в тот момент.
Поднималась стремительно; перепад давления долбанул по ушам. Голову стиснула неистовая боль, сознание держалось на волоске.
А конца шахты не было видно!
Не в силах бороться, я разжала губы…
Образы в голове смешались, закружились, в рот хлынула вода.
Глава 5
О том, что нашла и что потеряла
Я знала, что уже на том свете. Зря, что ли, так спешила к свету по длинной темной шахте? Общеизвестный признак клинической смерти мозга.
Досадно, конечно. Веру не спасла. Утонула в катакомбах затопленной лаборатории. Самое обидное — никто так и не узнает, куда подевалась Алена Овчинникова. Не всплакнут сотрудницы архива, не помянут жгучим спиртом археологи, для которых я переводила надписи на скалах. Даже Леха Овчинников не провозгласит тост в одной из своих многочисленных компаний — за упокой души бывшей жены. «Стерва была порядочная, — сказал бы он, закусывая огурцом, — но по скалам лазала — на загляденье».
…Не все ладилось на том свете. Отчего-то жгло в груди, а горло извергло поток кашля.
Я открыла глаза и обомлела. Дизайн загробного мира явно изменился с тех пор, как им занимались Иероним Босх и Гюстав Доре.
Лежала на стальном монолитном полу. Ноги в воде — провалились в зев шахты и порядком окоченели. Я подтянула их. Впечатление такое, словно по ним проехали на тракторе — почти не чувствовала конечностей.
Возле меня на полу огромная лужа. Та самая вода, которой я вдоволь нахлебалась.
Все-таки не умерла! Иначе бы не было так мерзко в груди и на душе. Все-таки поднималась я не по упокойному туннелю, а по реальной шахте. В бессознательном состоянии вылетела из нее, и, как кит, фонтанировала водой, прочищая легкие.
Ай да Аленушка! Ай да я!