— Обещала ведь, что не брошу тебя! — бормотала я. — Видишь? Не бросила!
— Аленка! — расплакалась Вера. — Аленка, я уже думала, что больше не увижу солнышка. И Кирюшку своего не увижу…
— Все хорошо, — утешала я.
— Алена, как такое могло случиться?
— Теперь все позади. Мы скоро выберемся отсюда. И полетим домой.
Правда, я понятия не имела, как нам освободиться. Назад пути нет. А что в этих стальных катакомбах дальше — одному Иисусу известно. Тем не менее, прижимая к себе щуплую Верочку, я была уверена, что самое главное сделано, что все несчастья позади.
— Алена… Они лишили меня возможности сбежать… — жаловалась Шаброва. — Они разбили мои очки.
Я наконец отцепилась от нее.
— Они разбили мои очки.
Я наконец отцепилась от нее. Не смогла сдержать улыбку.
— Купим новые.
— Мы не выберемся отсюда. Эта дверь заперта… — Она робко указала на массивную стальную створку — очевидно, выход из помещения.
— У нас есть лифт… Ты давно здесь?
— Не знаю. Сутки или больше. Меня заперли и не приносили ни пищи, ни воды… — Она вновь захлюпала носом. — Я все думала о Кирюше. Вот умру, как он без меня один останется? Ведь никого у него больше нет на белом свете!
Я снова обняла ее, погладила по голове.
— Не останется один. Не волнуйся.
Вера в моих объятиях вдруг подняла голову и отстранилась.
— Что случилось? — обеспокоенно спросила я.
— Ты подставила Анри, — прошептала она, укоризненно глядя на меня полуслепыми глазами.
Я остолбенела от такого поворота. Шаброва, похоже, много дум передумала, сидя в заточении.
— Вера… Это получилось случайно.
— Нет! Если бы не твое упрямство, ничего бы не произошло! И Анри бы остался жив.
— Он и сейчас жив, — возразила я.
Вера словно не услышала.
— Ты подставила Анри. Этого милого, чудесного человека!
— Вера, как ты можешь такое говорить! Во Франции я за тобою шла до конца! Из самолета пыталась вытащить! Такое пережила, что никто не поверит!..
Не знаю, до чего бы мы доспорились, но под лифтом вдруг заклокотало и забурлило. Мы одновременно повернули головы в ту сторону.
— Небольшая проблема, — сказала я. — Если не уберемся отсюда, рискуем превратиться в двух утопленных котят.
— Что? — не поняла моя подозрительная подруга.
Вместо объяснений, которые, учитывая Верочкино тугодумство, могли затянуться на полдня, я подхватила ее и впихнула в лифт.
Двери закрылись, лифт загудел, стал подниматься. Вера молчала, надувшись, а мне что говорить? Ее же спасаю, а она вдруг вспомнила, что я по ошибке обвиняла Жаке! Видимо, Верочка втюрилась в богатого этнографа. Она — девушка бедная, сына сама воспитывает, с мужчинами не встречается. Понятно, что переживает за Анри. Но на мне зачем срываться? Я ведь ей подруга!
Пока лифт доехал до четвертого яруса, я догадалась, что Вера в состоянии стресса. Поэтому не стала спорить с ней. Да, виновата. И хватит об этом!
Лифт привез нас в тесную комнатку. В ней была всего одна узкая дверь с надписью: «Аварийный выход». Рядом — красный рычаг. Похож на стоп-кран в поезде.
Не мучая себя долгими размышлениями, я потянула за него.
Дверь аварийного выхода откатилась в сторону, и нас с Веруней ослепили яркие солнечные лучи. Словно узницы подвалов Бастилии, выползли на белый свет.
Мы оказались на той самой скале, с которой я прыгала в озеро. Как это было давно!.. Лес вокруг все так же переполняло осеннее уныние, темно-синее озеро продолжало хранить секреты тайной лаборатории.
Все закончилось. Домой, домой, домой!
Со мной была Вера. Чтобы больше не потерять, держала ее за руку, как маленького ребенка. Сходство усиливала обиженно оттопыренная нижняя губа — словно ей мороженого не купили. В другой руке я сжимала сложенную гравюру.
Спустились со скалы.
Вера покинула меня, сообщив трагически, что если не попьет водицы, то упадет замертво прямо у моих ног.
Пока она черпала воду ладошками и пила, причмокивая на всю округу, я отыскала спрятанную под камнем одежду. Влезла в спортивный костюм. Наконец долгожданное тепло! Надоело бродить полуголой — ощущать постоянный холод.
Когда присела на камень, чтобы натянуть кроссовки, из леса донесся хруст сломанной ветки. Я вскинула голову: в руках зажав концы шнурка, готовые превратиться в бантик. Вера перестала пить и тоже смотрела в сторону леса.
Частокол стволов начинался в нескольких метрах от меня. Солнце клонилось к закату, и деревья продвигались черными холодными тенями.
Недоброе предчувствие шевельнулось в душе. Заскребло кошачьими коготками. Я никого не видела между стволами, но странное ощущение чужого недоброго взгляда не покидало.
— Вера, беги! — негромко приказала я, не оборачиваясь.
— Что? — растерялась она.
Иногда она слишком долго разбирается в ситуации. Вера — не тормоз, просто воспринимает информацию размеренно и взвешенно, требуя доказательств. Но не было времени на доказательства!
— Беги, говорю! — Пришлось повернуться. — Прячься!
Она уставилась на меня щенячьими глазами. И только когда я вскочила и понеслась по камням в одной незашнурованной кроссовке, Вера опомнилась.
С неожиданным проворством Шаброва нырнула за скалу. Будто ее фигура в матросском платье и не торчала над водой, будто я и не спасала ее из затопленной лаборатории.