Но его величество уже не замечает таких мелочей, как сквозняки, перекошенные рожи личных телохранителей, шелест заспанных голосов и плотные облака перегара, витающие в приемной. Пусть утром придворные ломают себе головы над ночными прогулками монарха, пусть строят всевозможные догадки, пусть, в конце концов, подумают о чем-то кроме взаимных пакостей. В одном лишь уверен Хальдар Игергардский: ни одно из слов, которые он скажет в темном будуаре, не дойдет до посторонних ушей, ибо во всем мире только обитательнице этого будуара он может всецело доверить свои мысли. Средь всевозможных невзгод и треволнений царствования, среди толп льстецов, лжецов, предателей, недоброжелателей и откровенных завистников, продажной любви и фальшивой дружбы у короля остался единственный островок безопасности — его мать.
Разумеется, вдовствующая королева Миариль полуночничает наедине с книгой, предпочитая гнусавому чтению фрейлин собственные зоркие глаза медового цвета. Сидящая в высоких подушках женщина с седыми косами вот уже почти полстолетия воплощает собой королевское достоинство, и в каждом ее тоненьком пальчике, к которым почтительно прикасаются губы Хальдара, больше величия, чем в дюжине иных королей. Она еще не стара, а в полумраке будуара выглядит ровесницей собственного сына. Но старость уже подкралась к ней, уже истончила кожу на шее и добавила сеточку мелких морщинок под глазами. И пусть разливаются в приторной лести сладкоголосые придворные кавалеры, перед самой собой королева Миариль всегда честна и беспристрастна.
— Что ты читаешь? Неужели снова «Плоды обмана»?
— А почему бы и нет? Поверь мне, старые дипломаты знали толк в высокой политике.
Голос у вдовствующей королевы, как нежная флейта в осеннем саду. Нынешние высокородные леди пищат и чирикают, как сорные птицы. Она закрывает книгу, чье название гласит: «Легенды и предания в переложении на современный язык». Вот, значит, как?!
— Меня тревожит поведение Тианды, — говорит король, присаживаясь на низкий стульчик возле кровати матери.
Меньше всего он в этот миг напоминает самого могущественного монарха континента. Просто уставший от забот мужчина средних лет, чей высокий лоб бороздят глубокими морщинами все новые и новые тревоги. Короли они ведь тоже люди.
— Ты меня радуешь, Дэрьи.
Это с первого взгляда Тианда кажется бестолковой теткой, помешанной на собственной внешности. Однако амбиции у нее обратно пропорциональны низкорослости. Я убеждена, эта неблагодарная девчонка доставит нам немало неприятностей.
— Ты советуешь доверять словам оллавернского легата, матушка?
— А разве его утверждения не подкрепляются докладами нашего посла в Яттмуре и сведениями Далмэди? Да и не в интересах Хозяина Сфер обманывать Игергард. Хотя…
Миариль делает многозначительную паузу, одну из тех, на которые она всегда была большая мастерица. Пушистый кончик косы кружится вокруг красивых губ. Ни дать ни взять молоденькая принцесса-кокетка.
— Хотя?..
Выдержав положенное время, королева продолжает, как ни в чем не бывало:
— Оллавернские магистры никогда не делают ничего просто так. И на этот раз, по моему скромному разумению, они стравливают между собой всех, кого только можно стравить. Тебя и Тианду, жрецов Старых богов и адептов Церкви. Скоро все земли от Вейсского моря до склонов Ши-о-Натай будут похожи на кипящий котел с плотно закрытой крышкой.
— Скоро?
— Будущим летом. В крайнем случае осенью, — невозмутимо ответствует Миариль.
Глаза у короля стремительно лезут на лоб. Такой точности и уверенности он от матери не ожидал.
— Ты веришь в сказки про Белую Королеву? — спрашивает он, кивая на отложенную книгу, зловеще поблескивающую серебряными вставками переплета. — И Хозяин Сфер тоже верит?
На фоне недавней кровавой войны с Оньгъеном, жестоких изысков дипломатических интриг и нескончаемых споров среди богословов, тысячелетней давности история с вечной местью и воплощенными проклятиями кажется ему чересчур страшной, чтобы быть правдой. Такими страстями только юных барышень пугать.
— Дэрьи! — королева-мать умеет говорить проникновенно. — Разве Ильимани не является твоей прямой прародительницей? Ее портрет до сих пор висит в Северной галерее. Достаточно сходить туда и посмотреть на нее, чтобы уверовать раз и навсегда. Сделай это. Про сто возьми «Легенды» и прогуляйся туда один, без женщин. Постой немного напротив, и ты все поймешь.
Мать и сын привыкли смотреть друг другу в глаза, понимая собеседника с полуслова и полувзгляда.
— Что ты посоветуешь мне предпринять?
— Пока ничего, но… — Пальчик с ухоженным ноготком взметнулся вверх. — Я взяла на себя смелость дать Эрклиффу небольшое задание — найти для меня кое-что в Ятсоуне. И я знаю того, кто заинтересован еще больше, чем мы.
— Я знаю этого человека?
— Знаешь. И это не человек.
— Ты хочешь сказать, что…
Мать имеет право перебивать сына, даже если он великий король.
— Я уверена, что он сумеет оценить мои усилия.
— Разве Ириен не в Маргаре?
Улыбка королевы столь же ласкова, сколь и снисходительна. Если бы они играли партию «драконов», то король был бы вынужден признать свое поражение, а выигрывать у себя Хальдар мог позволить только матери.