— Народ Никарагуа проголосовал против войны, — тихо произнесла Эва Ариас. — Не против нас.
— Разумеется, — согласилась Жанна, не испытывавшая ни малейшего желания вступать в спор.
— Вам известно, что Мансарене угрожали?
— Угрожали? Но кто?
Эва Ариас неопределенно махнула рукой. Не знала сама или не хотела объяснять.
— Это-то и есть самое странное, — продолжила она. — Последние недели он ни на шаг не отпускал от себя телохранителей. Не высовывал носа из дому. Никаких женщин. С детьми не виделся. Одиночка. Человек, который всего боится.
Жанну поразила одна деталь. Китаянка, секретарь Мансарены из «Плазма Инк.», говорила, что шеф появится на службе к вечеру. Чистой воды отговорка. На самом деле он не показывался там уже давным-давно…
— Надо разыскать телохранителей, — пробормотала Эва Ариас. — И слуг. Они наверняка кое-что знают.
— Чего же все-таки боялся Мансарена? — не отступалась Жанна. — Кто ему угрожал?
Эва Ариас не ответила.
— Кто ему угрожал?
Эва Ариас не ответила. Она смотрела сквозь рейки жалюзи.
— Начиная с этой минуты, — снова заговорила судья, — я запрещаю вам вмешиваться в расследование. Прекратите всякие поиски. Иначе мне придется посадить вас под домашний арест в отеле. Предоставьте это дело нашей полиции.
— Я уже имела возможность убедиться в их компетенции.
Эва Ариас смерила ее уничтожающим взглядом.
— У вас есть отдел криминалистической экспертизы?
Глаза индеанки метали громы и молнии.
— Я же знаю убийцу, — спокойно продолжала Жанна. — Он не принимает никаких мер предосторожности. Во всяком случае, ему плевать, оставляет он следы или нет. Снимите отпечатки на месте преступления. Вы обнаружите целую кучу пальчиков убийцы. И своих людей, естественно.
Великанша по-прежнему не произносила ни звука. Но весь ее вид яснее слов говорил, что она готова взорваться.
— Хоакин, скорее всего, уроженец Никарагуа. Если он хотя бы раз, хотя бы один только раз был замешан в чем-то предосудительном, у вас должны быть его отпечатки. Надо только прогнать сегодняшние по базе данных, и мы немедленно установим его личность.
— Идите за мной, — приказала судья.
Жанна повиновалась.
— Смотрите, — указала ей Эва Ариас.
Весь квартал заполонила плотная толпа народу. Прохожие лепились к решеткам забора и лишенными выражения, словно у зомби, глазами разглядывали двор, освещенный лишь проблесками мигалок.
— Они не понимают, что произошло, — шепнула Эва с самой серьезной интонацией. — До сих пор серийные убийцы носили форму коммандос и действовали группами. И вдруг — убийца-одиночка. Избравший мишенью одну-единственную жертву. Это и слишком мало и слишком много одновременно. Понимаете? Это слишком большая роскошь. — Сквозь холод ее голоса пробилось некое подобие улыбки: — Европейская или североамериканская роскошь.
— Но преступник родом из вашей страны.
— Какая разница?
Эва Ариас повернулась к Жанне. Сейчас ее лицо напоминало маску доколумбовой эпохи.
— У нас нет криминалистической лаборатории. У нас нет базы данных по отпечаткам пальцев. У нас вообще ничего нет, хоть это-то вы понимаете?
— Я могу вам помочь.
— Мы не нуждаемся в помощи. Я провожу вас до полицейского участка. Там вы подпишете свои показания и вернетесь в отель. Дайте мне действовать нашими собственными методами.
— И что это за методы?
Улыбка Эвы Ариас снова застала ее врасплох. За секунду до того, как она расцвела, Жанна ни за что не догадалась бы, что в лице индеанки дрогнет хоть один мускул.
— Начальник нашей полиции — бывший революционер-сандинист. Один из тех, кто брал город Леон. В разгар схватки он добровольно бросился в центральный гарнизон с бомбой в руках. Она не взорвалась, и ему удалось выбраться живым. Вот такого сорта люди руководят у нас расследованиями, мадам.
— Не вижу, как подобный поступок может служить доказательством профессиональной компетенции.
— Потому что вы не местная. Идемте, я провожу вас.
Она сделала шаг назад. На пороге комнаты стоял вооруженный человек. Она уже собралась последовать за ним, когда ее окликнула Эва Ариас:
— А знаете, в смерти Мансарены есть доля иронии.
— Иронии? Вы имеете в виду, что из него выпустили столько крови?
— Я сегодня кое-что о нем разузнала.
Жанна вернулась назад.
— Мансарена был в точности как вы.
— В каком смысле?
— Интересовался каннибализмом. Я кое с кем переговорила по телефону. И могу сказать вам сразу: в Никарагуа никогда не совершалось преступлений с людоедским оттенком.
Я кое с кем переговорила по телефону. И могу сказать вам сразу: в Никарагуа никогда не совершалось преступлений с людоедским оттенком. Но благодаря этим разговорам я выяснила одну вещь. Оказывается, Мансарена уже сам звонил им. И задавал точно те же вопросы, что и вы. Только более конкретные. В частности, спрашивал, не происходило ли чего-либо подобного в восемьдесят втором году.
Значит, врач-гематолог вел то же расследование, что и Жанна. Однако у него были сведения, которыми она не располагала. Знал ли он историю Хоакина? Опасался ли угрозы со стороны убийцы-аутиста? Что связывало его с Нелли Баржак, которой он отправил посылку?
Эва Ариас открыла портфель и достала книгу. Это оказался один из тех томов в серебристых обложках, что находились в кабинете Мансарены. У нее в сумке, подумала Жанна, тоже лежит такой…