— Смотри, куда ноги ставишь.
Жанна шла вслед за Тэном среди этой диковинной фауны. Полицейские, стараясь ничего не свалить, тянули вдоль полок заградительные ленты. Все задевали друг друга локтями, стоял вязкий запах гончарной глины, стружки и химикатов.
Второй зал выглядел еще причудливее.
Вдоль стен выстроилось войско оранжевых тел, застывших в самых разных позах. По краям каждой фигуры, словно эластичная аура, висела бахрома из того же материала. На полу лежали полые торсы, гибкие руки и ноги. Формы. Жанна вспомнила, какую технику здесь применяют. Сначала скульпторы вылепляют тела из глины, потом покрывают их оболочкой из эластомера. Полученный отпечаток позволяет изготовить силиконовую статую.
Третий зал был местом жертвоприношения.
Тэн обратился к криминалистам в белых комбинезонах:
— Вы не могли бы оставить нас на минуту?
Те молча покинули помещение.
Тэн обратился к криминалистам в белых комбинезонах:
— Вы не могли бы оставить нас на минуту?
Те молча покинули помещение. Жанна вошла следом за Тэном. Зрелище ее потрясло. Первое, что приходило в голову, затмевая даже ужас от увиденного, — сегодня первобытные люди, истинные герои древних времен, лично явились на праздник. Жертва и на этот раз была подвешена вниз головой посреди помещения, вот только теперь ее окружали люди в звериных шкурах, неподвижные и безмолвные. Волосатые охотники с нависшими лбами и мощными челюстями, взвалившие на плечо лань или вздымавшие нанизанную на гарпун рыбу. Держались они смиренно и вместе с тем торжествующе. Гоминиды, гордые тем, что им вновь удалось восторжествовать над природой.
— Охренеть, — прошептал Тэн.
Жанна ограничилась кивком. Задержав дыхание, она вгляделась в жертву. Женщина была обнажена.
Подвешена к потолку за ногу. Убийца использовал уже существующую систему блоков, которой пользовались, чтобы подвешивать готовые скульптуры. Женщина и сама походила на раскрашенную статую. На белой коже выделялись синеватые гематомы и черные кровоподтеки. Свободная нога загадочным образом подогнута к животу, как у бегуна на старте. Неуместная деталь: судмедэксперт уже вставил ей в ухо термометр, чтобы измерить температуру барабанной перепонки.
Жанна продолжила осмотр. Убийца распорол жертве живот до самого лобка и вывалил внутренности так, что они свесились до земли. Под их завесой виднелось распухшее, побагровевшее лицо. И зияющая рана в горле…
Она попыталась воссоздать картину преступления. Возможно, убийце помешали — он не успел завершить свой ритуал. Но нельзя исключать и вероятность того, что он изменил свой модус операнди. Так или иначе, он не снял жертву с потолка и не расчленил ее. Лишь вырвал куски мяса на ляжках, в паху, на ягодицах. Наверняка чтобы их сожрать.
На полу остались следы крови, ошметки плоти и жил. Кости и хрящи, обглоданные, высосанные.
Сегодня ночью не было ни костра, ни варварского барбекю. Людоеду пришлось довольствоваться сырым мясом.
Жанна огляделась. Над развешанными инструментами и изделиями на полках виднелись кровавые знаки. Подобия деревьев с разными ветвями, составляющие бесконечное множество иксов и игреков. Эти повторяющиеся кадры еще больше напоминали хромосомы в кариотипе.
Она наконец перевела дух и осознала, что вонь от растворителей и полимеров заглушает запахи крови и плоти. Слабое утешение… Жанна снова задумалась о кровавом бреде убийцы. Даже про себя она не называла его Хоакином. Теперь, столкнувшись с кошмарным воплощением, она уже не верила, что слышала голос того, кто это сделал.
Этот убийца взывал к первобытным божествам. Возможно, он думал, что спасает свою душу. Или планету. Или весь род человеческий. Жанне вспомнился Герберт Малин, американский серийный убийца, веривший, что своими жертвоприношениями он предотвращает землетрясения, и определявший по внутренностям степень загрязнения воздуха.
Одно она знала наверняка: убийца выбрал Франческу Терча из-за ее профессии. Ему хотелось свершить свой обряд в этой обстановке, среди сородичей — первобытных людей, которые, как и он, повиновались инстинкту самосохранения и древним верованиям. Он оставил пещеры — парковки, стоки — ради этого единственного в своем роде места, где род человеческий сквозь тысячелетия стремительно возвращался к прошлому.
Она подумала о Хоакине. О его голосе, бормочущем: «Todas las promesas de mi amor…». И вновь усомнилась. Неужели он в самом деле убийца-каннибал? Или это простая случайность, совпадение?..
В зал вернулись криминалисты в белых комбинезонах.
— Я сейчас, — бросила она Тэну, что-то говорившему их главному.
Она вышла из комнаты. Нашла коридор. Навстречу попался Райшенбах с напомаженными волосами. Рожа мрачная.
Для него каждая новая жертва — профессиональный прокол. На ходу поздоровавшись с ним, в конце коридора Жанна обнаружила последнюю, погруженную в сумрак комнату. Сама не зная зачем, она двинулась к этому темному помещению.
Центр зала занимал большой черный лакированный стол. За ним тянулся черный бархатный канат. А за канатом стояла толпа. И здесь первобытные существа. Их разделяли тысячи, даже миллионы лет эволюции, но расставлены они были как попало. Непроизвольно она попыталась разместить их в хронологическом порядке. Слева отыскала пару хрупких горилл, черных и волосатых. Блеск в глазах и задранные в усмешке уголки губ придавали им что-то человеческое. Подальше, тоже слева, скалилась еще одна пара. Не такие волосатые, уже более отесанные. Обтесанные, как кремни, которые они, вероятно, использовали на охоте и для разжигания огня. Прошедшие века высекли из их глаз новую искру. Искру высшего разума.